Название: Свет во тьме Подарок: для nicklausse_muse Форма: арт Размер: 1000х589 рх Пейринг/Персонажи: Десятый Доктор / Роуз Тайлер Категория: гет Рейтинг: G Примечание автора: Автору немного неловко, что получилась не пушисто, и надеется, что зато все-таки светло) Краткое содержание: Светящиеся деревья этого мира освещали дорогу, как освещала пусть Десятого Роуз.
Название: Ничто не заканчивается Подарок: для Nicholya Arden Бета:Maeuschen Ins Размер: ~1 600 слов Персонажи: Двенадцатый Доктор, Мисси!Мастер Категория: джен (прегет) Жанр: драма с ХЭ Рейтинг: PG Краткое содержание: Доктор случайно встречает Мисси в одном из безымянных уголков вселенной. Примечание: про Рождество
Первое, что говорит Доктор, когда видит ее посреди ярмарки: «Ты. Как. Полетели со мной». Она, конечно, не слышит, потому что вокруг полная неразбериха: гомон голосов, незнакомые праздничные мелодии и прочие звуки рождества. Да и Доктор шепчет это себе под нос. Мисси ни капли не изменилась, не сменила даже цветовую гамму. Она прячет руки в муфте, искусственный снег падает ей на плечи, а в ее глазах отражаются переливы от света гирлянд. Доктор некстати вспоминает, как едва не умер на рождество однажды — тот самый раз, когда он действительно был готов к смерти, — и вдруг испытывает непозволительно схожее чувство. Столкновение с неотвратимым, которого ждал так долго, что тайно начал поскорее желать его свершения. Доктор следует за Мисси, как в бреду, протискиваясь между веселящихся людей, и каждый раз, когда ему кажется, что он вот-вот сможет ухватить ее за руку, она снова ускользает, а вскоре он и вовсе теряет ее из виду. Доктор возвращается в ТАРДИС с тяжелой мыслью, что, возможно, ее и не было на самом деле, что она привиделась ему от затянувшегося одиночества и тоски по не найденному дому. Он даже пытается осмыслить, почему уставший разум выбрал именно ее, а не кого-нибудь из бывших спутников — добрых, верных, надежных. Мастер никогда не был таким, и уж точно не в последний раз, но тоже был спутником. Самым первым, давним, и даже спустя две тысячи лет Доктор не может заглушить остатки обиды. Не на Мастера, но на обстоятельства, что разлучили их. Доктор прислоняется к консоли и трет лицо ладонью. Он отчаянно не желает предаваться хандре на рождество — и вдруг слышит стук в дверь. Ровно четыре раза.
* Мисси возникает на пороге ТАРДИС, и Доктору кажется, будто она светится, но на самом деле это просто праздничные фейерверки за ее спиной. Он впускает ее молча — не может отвести взгляд и не может ничего сказать. — Ты все-таки нашел меня. Она растягивает губы в наиграно-счастливой улыбке и подходит, словно вальсируя. — Я не искал, — честно отвечает Доктор. Он действительно не искал, хотя стоило бы, ведь ему хотелось. Он предпочитал считать, что она погибла от руки кибер-человека, но, если честно, предпочитал не думать о ней вовсе: опять ее бросил. — О, тогда это просто рождественское чудо! — Она подплывает к нему, моментально оказываясь непозволительно близко, смотрит в глаза с мнимой надеждой, но в глубине ее взгляда тьма — непроглядная, пустая, зловещая. — Кстати, а почему ты не искал меня? Мисси склоняет голову, изучая его с любопытством, с жаждой, и на один незначительный миг Доктору даже кажется, что с тоской, но наваждение быстро проходит. «Я не думал, что ты выжила», — хочет соврать он. — Что ты делаешь на этой планете? — спрашивает вместо этого, прищурившись. Она усмехается. — Наслаждаюсь атмосферой праздника, что же еще? В полночь будет просто невероятное по красоте сияние. Доктор напрягается, потому что сразу, пускай и против воли, представляет, как все, кто рискнет насладиться этим зрелищем, тут же слепнут или, того хуже, умирают от разрыва мозга, и все по вине Мастера. Иначе зачем ей появляться здесь: не в самом же деле она, как сам Доктор, прибыла сюда, чтобы посмотреть на мерцание планет. Он не сводит с нее подозрительного взгляда, пока она обходит консоль, ведет по ней ладонью и мычит под нос одну из играющих за дверью мелодий. Он молчит, потому что понятия не имеет, что стоило бы сказать: «Что ты задумала?», «Где Галлифрей?», «Я очень скучал» — или что-нибудь еще более бесполезное. Сделав круг, Мисси вновь останавливается чересчур близко к нему. — Что с тобой? У тебя так редко пропадает дар речи, ну просто еще одно чуд... — Что ты здесь делаешь? — перебивает Доктор, глядя на дрогнувшую от его дыхания челку. — Я уже сказала, — Мисси закатывает глаза, улыбается и отступает. — И я собиралась насладиться им в одиночестве, но раз уж ты здесь... — она поднимает руку и едва заметно дергает его за воротник, — может, составишь компанию? Доктор все еще хмурится, потому что прекрасно понимает — это не закончится ничем хорошим. Это изначально не может быть чем-то хорошим. Сейчас он узнает Мастера как нельзя лучше: глубокий честный взгляд, предложение перемирия — за этим всегда скрывался подвох; и вдруг воспоминания, почти утраченные, но все еще драгоценные, резкой фантомной болью пронзают оба его сердца. Поэтому Доктор лишь кивает, позволяя схватить себя за запястье и увести в шум, в свет, в не подозревающую об опасности жизнь.
* — Я присмотрела во-о-он тот пригорок, оттуда должен быть изумительный вид, — говорит Мисси, когда они выбираются с ярмарки и относительная тишина опускается вокруг. Она кивает в сторону лишенной искусственного снега поляны на холме. Трава на ней немного поблескивает оранжевым. Доктор жмурится. — ...но вначале, — она все еще держит его за запястье горячей, уверенной рукой, — мне нужно припудрить носик, ты же не будешь скучать? Он даже не успевает ответить ни «да, конечно», ни «я знаю, что ты задумала нечто ужасное, поэтому никуда не пойдешь», как она скрывается в небольшом шатре. Доктор сразу чувствует, что это ее ТАРДИС, и на мгновение его окатывает паникой: что, если она сейчас исчезнет и он больше никогда ее не найдет? После каждого исчезновения Мастера Доктор думал именно так: что он больше никогда не встретит его просто по причине чьей-нибудь окончательной смерти. Но Мисси возвращается на удивление быстро. Оставшись без муфты, она ежится и берет Доктора под руку, тесно прижимаясь всем телом. — Ну, пойдем? Он не отвечает, лишь позволяет тянуть себя в гору и невольно следит, чтобы она не оступилась на каблуках, но где-то на полпути она все же неудачно спотыкается о камень и едва не падает. Доктор мгновенно обхватывает ее за талию и притягивает к себе так, что получается уткнуться носом в ее пахнущие оранжевой травой волосы. Мисси цокает языком, вырываясь. — Поразительно слабое тело, кажется, будто оно когда-нибудь рассыплется. Хотя, конечно, не сравнить... ну, ты помнишь. — Она дергает плечами. — Нет, само собой, есть и плюсы... — Ты в порядке? — обеспокоено перебивает Доктор. Мастер никогда не был хрупким, даже в своем далеко не человеческом облике. В Мисси нет и не может быть слабости, но теперь ее хочется защитить еще сильнее, чем бывало в прошлом. И если раньше защищать Мастера хотелось лишь от него самого, то теперь Доктор вдруг понимает, что ее готов укрывать от всех окружающих миров. «Только для их безопасности», — говорит он себе. — «Только ради этого». Пока они взбираются на холм, небо начинает сиять и переливаться несуществующими запредельными оттенками, отчего даже толпа внизу почти замолкает. Вскоре с самой вершины они смотрят на город — яркий, звенящий, праздничный, — и Доктор позволяет себе, всего на несколько секунд, погрузиться в приятное, обволакивающее спокойствие, которое, впрочем, быстро сменяется зудящей тревогой, потому что Мисси за его спиной неподвижна, и Доктор затылком чувствует, как ее игривое настроение сменяется серьезным и разрушительным. Он оборачивается и глядит на нее вопросительно. Умоляюще. — Две кнопки, Доктор. — Она держит галлифрейское многофункциональное устройство на вытянутой руке, наведя его прямо на Доктора. Ее тон жесткий, ледяной, бесстрашный, но женское тело вновь подводит, и голос дрожит. — Одна плохая, вторая очень плохая. Какую ты выбираешь? — Я не хочу ничего выбирать, — спокойно отвечает он. Доктор зол скорее на себя: нужно было бежать прочь, как только он увидел ее, ведь он знал... он всегда знал, но всегда оставался. Не то чтобы это была надежда, но он не может подобрать другого названия своему чувству. — Тем более, — продолжает он и делает едва заметный шаг вперед, — я даже не знаю, из чего должен выбрать. — В этом и все веселье. — Мисси широко улыбается, но в глазах не мелькает и тени эмоций. — Поначалу я просто собиралась устроить небольшой салют, поглядеть на него отсюда и все, но потом вдруг появился ты, и я не смогла устоять, так что... — Я отказываюсь выбирать, не узнав, что я выбираю. Мисси закатывает глаза и трет шею свободной ладонью. — Как я уже сказала, — она вскидывает руки и косится вниз на ярмарку, — мы посмотрим салют! Возможно, кто-нибудь пострадает. Но это не самый плохой вариант. Пока она не глядит на него, он подступает еще ближе. Он ничего не говорит, лишь насторожено ждет, пока она не продолжит. — А очень плохой вариант, — Мисси наводит устройство на него, — я убиваю тебя и наслаждаюсь салютом в одиночестве, — наиграно расстроенное выражение ее лица едва не стоит Доктору остатков выдержки. Они смотрят друг на друга мучительно долго; в глазах Мисси вызов и отчаянье, во взгляде Доктора — надежда. Всегда только она. Они молчат, словно ожидая столкновения с неотвратимым. — Я выбираю второй вариант, — наконец едва слышно произносит он. Мисси вскидывает брови. — Мы миллион раз были в подобной ситуации, и ты еще ни разу этого не сделала, — уверенно продолжает Доктор. — Даже не знаю, слабая женская рука может дрогнуть, — усмехается она. — Скажи что-нибудь приятное. И Доктор говорит то самое, первое, что пришло в голову, как только он увидел ее: — Полетели со мной. Рука Мисси все-таки дрожит, но она не стреляет, а, кажется, вот-вот выронит устройство. Доктор делает еще шаг, перехватывает ее запястье, и она нажимает на кнопку, но слишком поздно, чтобы попасть в цель — красный луч растворяется в небе, соединяясь с рождественским сиянием. Когда она поднимает на него взгляд, непривычно робкий и растерянный, в ее глазах мелькает знакомое Доктору чувство. Не то чтобы это была надежда, но он не может подобрать другого названия и улыбается.
* Позже они сидят на сухой, рыжеватой траве — бок о бок, как в детстве, — и смотрят на огни, разливающиеся по небу. — Знаешь, каждый раз, когда я приказывала убить тебя, — нарушает молчание Мисси, — каждый раз, когда целилась в тебя сама, мне казалось, что всего этого не происходит на самом деле. Что мы до сих пор на Галлифрее, уснули на лугу из красной травы и смотрим фантастические, невозможные по своей реальности сны. И сейчас мне кажется, будто это один из них. Доктор кивает скорее самому себе. — Иногда все может просто закончиться хорошо. — У него зудит ладонь, которой он опирается на землю за спиной Мисси — так хочется положить ей на плечо. — Но еще лучше, когда ничто не кончается вовсе. Верно? — Пожалуй, — бормочет она себе под нос и приникает к его боку, словно в поисках тепла. Вселенная сияет перед ними, и Доктор все-таки обнимает ее.
Название: Доктор, Снегурочка и Мышиный Король Подарок: для Moon Mouse Размер: 1523 слова Пейринг/Персонажи: Девятый Доктор, Роза Тайлер, Джек Харкнесс и другие Категория: джен Жанр: новогодняя сказка Рейтинг: G Предупреждение: оригинальные персонажи в наличии Примечание автора: Подарок скромный, но от души. Краткое содержание: Доктор и Роза всего лишь отправляются на прогулку в новогоднюю ночь.
ТАРДИС тихонько гудела и подрагивала, заходя на посадку. Заслышав дробный стук легких каблучков, Джек с любопытством выглянул из-под консоли, в которой он что-то увлеченно перепаивал вот уже несколько часов подряд. Роза улыбнулась и махнула ему рукой: — Как я тебе нравлюсь? Она покрутилась, чтобы Джек мог оценить со всех сторон ее наряд — что-то бело-голубое, воздушно-пушистое и довольно теплое на вид. — Как всегда — великолепно! — он широко улыбнулся в ответ. — И где мы на этот раз? — Где-то на Земле. Пойдешь с нами на прогулку? Доктор обещал настоящую зиму, мороз и много снега! — А еще медведей, матрешек и балалайки! — подал голос Доктор, легок на помине. — Воу-воу-воу, — Джек неожиданно насторожился. — Хочешь сказать, что мы… — Именно! — Доктор удовлетворенно кивнул. — В России. Отличное место для зимней прогулки: сугробы, снежки, снеговики, санки… — А когда именно? — Джек продолжал допытываться, пытаясь сохранить самый незаинтересованный вид. — Дай-ка посмотреть, — Доктор приблизился к консоли, щелкнул одним из бесчисленных тумблеров и сощурился на экран. Роза подкралась к нему и повисла на локте, выглядывая из-за плеча. — Тридцать первое декабря, первая четверть двадцатого века. Самое лучшее время, а? — воодушевленно обратился он к Розе. — Новогодняя ночь, елки, тайны, чудеса… — Большевики, революция… — проворчал себе под нос Джек, оттирая с ладоней пятна машинного масла. — Романтика, — подхватил Доктор. — Я как-то провел прекрасную ночь с Лениным, интереснейший человек! — Перехватив вопросительный взгляд Джека, Доктор поспешно поправился: — Это было в поезде, едущем из Швейцарии в Петроград. Мы всю ночь разговаривали. И играли. В орлянку. Что?! — возмутился он наконец, глядя на хихикающих спутников. — Нет-нет, ничего, Доктор, извини, — Джек продолжал сиять как начищенный пятак. — Но я все-таки лучше останусь в ТАРДИС: хочу закончить здесь с компенсаторным узлом, да и просто пригляжу за нашей малышкой в ваше отсутствие. — Хей! — подала вдруг голос Роза. — Ведь ты уже бывал здесь, да? Боишься встретить старых знакомых? — Сдаюсь, ты меня раскусила, — Джек развел руками. — Знаешь, такова судьба агента времени: появляешься то здесь, то там. Встречаешь хорошего парня, вы отлично проводите время, а потом выясняется, что это будущий народный комиссар иностранных дел. Не то чтобы мы плохо расстались, я даже оставил записку, но… — Тебе же хуже, казанова, — Роза показала ему язык, развернувшись у дверей ТАРДИС. Доктор стоял рядом, сжимая ее ладонь в своей. — Так и быть, приведем тебе маленького медвежонка.
Мариша лежала под одеялом тихо-тихо, дыша через раз и напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся из-под наряженной елки. Мама с папой ушли встречать новый год в гости, а ей велели быть хорошей девочкой и поскорее засыпать. Напрасно Мариша плакала и упрашивала маму остаться с ней сегодня, напрасно пыталась рассказать папе о Мышином Короле, который только и ждет, когда взрослые уйдут и оставят ее одну. «Всё твои мещанские книжки виноваты», — недовольно хмурился папа на маму, а та виновато разводила руками и всё повторяла Марише: «Спи спокойно, маленькая, мы с тобой расставили мышеловки по всему дому». Но что Мышиному Королю мышеловки? Часы над печкой-буржуйкой, которые до сих пор зловеще тикали, отмеряя время, закряхтели, заскрипели и начали мерно отбивать полночь, а с нею — наступление нового года. В углу за елкой послышалась знакомая тяжелая возня и попискивание. Закачались нижние, свисающие до самого пола ветки, украшенные орехами в золотой фольге. Мариша закусила краешек одеяла и крепче зажмурилась, но и это не помогало — в тишине пустой квартиры слишком хорошо были слышны осторожные шаги Мышиного Короля, его шаркающую, хромающую походку, скрежет острых когтей по паркету, его приближающееся хриплое дыхание. Вот-вот он протянет свою отвратительную мохнатую лапу и схватит Маришу… Тут девочка не вытерпела и закричала во весь голос, громко-громко, и кричала до тех самых пор, пока в коридоре не раздался страшный грохот. В комнату сейчас же влетел высокий и мужественный чекист, коротко стриженый, в кожаной куртке и с волшебной палочкой в руке, а за ним — Снегурочка в голубой шубке, с русыми косичками и большими добрыми глазами. Палочка в руках у чекиста светилась и жужжала, и он кинулся с нею к елке, в тот самый угол, куда за миг до этого юркнул Мышиный Король. А Снегурочка бросилась к Марише, обняла ее и прижала к себе, так что та уткнулась носом прямо в пушистый и щекотный воротник и поняла, что теперь-то можно ничего не бояться.
— Всё хорошо, всё хорошо, — приговаривала Снегурочка. — Это доктор, а меня зовут Роза. От нее и правда очень вкусно пахло цветами. Наверное, у деда Мороза несколько внучек-Снегурочек, решила про себя Мариша, и у каждой какое-нибудь цветочное имя. А отважный чекист еще и доктор. Сейчас он арестует Мышиного Короля, тот будет знать как пугать ни в чем не повинных девочек! В углу за елкой что-то шумело и сверкало, пока доктор не вытащил Мышиного Короля за шиворот на середину комнаты. Мариша впервые наконец рассмотрела его как следует. Был он ростом почти с саму Маришу, больше похож не на мышь и не на крысу даже, а на лохматую бесхвостую собаку, вставшую на задние лапы и наряженную в чудной пестрый костюмчик, как у цирковой обезьянки. Одна нога у него была крепко забинтована в колене — оттого, должно быть, он и хромает, подумала Маришка и даже вдруг пожалела Короля, потому что знала, каково это — сильно ушибить ушибить коленку, так что не побегать и не попрыгать во дворе. Вообще, стоя на середине комнаты при свете лампы под строгими взглядами взрослых Король вовсе не выглядел страшным или злым, а только сердитым. Он пискляво переругивался с доктором-чекистом совсем по-человечьи, только какими-то длинными, мудреными словами, которые Марише в жизнь не выговорить, иногда вставляя слова знакомые, но нехорошие. Доктор отвечал ему поначалу тоже сердито, но постепенно перестал хмуриться и даже улыбнулся. Улыбка у доктора была хорошая, добрая и нестрашная. Договорив с Королем, он подошел к Марише, наклонился к ней и улыбнулся еще шире: — Привет, — и помахал ей рукой, как будто стоял далеко-далеко от нее. — Я Доктор. А это Роза, — кивнул он на Снегурочку-Розу, а потом, махнув в сторону Короля, добавил: — А это Миехва с планеты Кракатук. А как зовут тебя? — Марина, — промямлила она, неожиданно засмущавшись. Доктор ей нравился всё больше: даже его большие оттопыренные уши, даже то, как он выговаривал слова, смешно окая. — Привет, Марина, — повторил он, протянул руку и осторожно пожал ее маленькую ладошку в своей широкой ладони. — Миехва говорит, что просит прощения, он не хотел тебя пугать. Мышиный Король Миехва что-то возмущенно пискнул, но доктор продолжил, как будто не слышал. — Миехва прилетел издалека и потерпел небольшое крушение. Ничего страшного, но он говорит, что у тебя оказалась одна небольшая, но очень важная деталь его корабля, без которой он не может продолжить свое путешествие. — Неправда! — тут уж Мариша позабыла боязнь и аж задохнулась от несправедливости. — Не брала я у него ничего, он сам ко мне пришёл! Притихший было Миехва снова разразился длинной писклявой тирадой, но доктор закатил глаза, повернулся к нему и строго шикнул, так что тот снова умолк. — Спасибо, — кивнул ему доктор, а потом снова обратился к Марише: — Я не говорю, что ты что-то взяла без спроса, я думаю, ты просто нашла эту деталь. Такую маленькую, красивую детальку, совсем ничейную, и взяла ее домой, да? Тут-то Мариша и поняла, о чем они говорят — о шарике. Красивом, синем хрустальном шарике, который она нашла две недели тому назад возле крыльца. О таком красивом шарике, внутри которого переливались и вспыхивали зеленоватые искры и который начинал тихо-тихо петь, если как следует потереть его о рукав шерстяной кофты. Мариша зажмурилась и покачала головой: — Я его не брала! Не брала! У меня нет! Она открыла глаза, полные слёз, посмотрела сначала на растерянного доктора, потом на сердито насупленного Миехву, а потом на Снегурочку-Розу, которая всё еще сидела рядом, обнимая ее. Роза смотрела на нее печально своими темными добрыми глазами, потом наклонилась к самому уху Мариши и ласково зашептала. Она рассказывала о том, что Миехва прилетел очень-очень издалека. О том, как ему одиноко на чужой земле и как ему хочется домой, где его ждут детки, вот как Мариша ждет своих родителей и очень расстроится, если они не вернутся из гостей. О том, что новогодняя ночь — время чудес и подарков. А потом Роза сняла с руки одно из своих красивых колечек и протянула Марише: — Держи. Это подарок, на Новый год и просто на память обо мне. Девочка шмыгнула носом, покачала головой: — Не надо. Я и так отдам. Она вывернулась из уютного кольца рук, нырнула под подушку, достала из своего тайника искрящийся шарик, соскочила с постели и, сделав пару шагов, протянула его Королю-Миехве. Тот недоверчиво коснулся сферы когтистой лапой. Вдруг спохватившись, он засопел, зашарил по карманам своего кукольного костюмчика и вложил в опустевшую ладонь Мариши плоскую металлическую коробочку. — Подарок, — пропищал он хриплым, скрипучим голосом. — С Новым годом. Он отошел к дверям и оттуда неловко помахал лапой на прощание. Доктор, широко улыбнувшись, кивнул ей: — Спасибо, Марина. И пока, — и тоже помахал рукой. А Роза, дождавшись, когда Мариша снова заберется в постель, подоткнула ей одеяло и все-таки сунула в другую руку то самое колечко. — Доброй ночи, — шепнула она. — И с Новым годом. Погасила лампу и, тоже махнув рукой на прощание, исчезла. Мариша повозилась на подушке, чтобы устроиться поудобнее, и осторожно приоткрыла подаренную Миехвой коробочку. С цветастой фотокарточки на внутренней стороне коробочки улыбался сам Миехва в окружении похожих на него мохнатых малышей.
— Мы вернулись! — возвестила раскрасневшаяся с мороза Роза. — И у нас гости! — Это Миехва с планеты Кракатук, — поспешил пояснить Доктор выскочившему на шум Джеку, — и мы всего лишь подвозим его к месту, где он припарковал свой корабль. — Рад знакомству, Миехва с планеты Кракатук, — улыбнулся Джек самой обаятельной из своих улыбок, протягивая ладонь. — Капитан Джек Харкнесс. И должен признать, вы куда симпатичнее медвежонка…
Подарок: для Mirmi Форма: арт Пейринг/Персонажи: Двенадцатый Доктор, Клара Примечание: нарисовано по заявке: Двенадцатый и Клара сразу после Восточного экспресса в мире Контраста
Название: Беги со всех ног Подарок:Martha Schwarz Размер: 2189 слов Пейринг/Персонажи: Двенадцатый Доктор, Ривер Сонг, НЖП, НМП Категория: джен с намеками на гет Жанр: докторовская повседневность Рейтинг: PG Примечание автора: очень надеюсь, что наше восприятие персонажей хоть где-то и хоть в чем-то пересечется и мой подарок придется по душе Краткое содержание: во время одного из своих путешествий Доктор встречает ту, кого уже и не надеялся увидеть
Это случилось в один из многих дней на одной из многих планет, в одно из многих времен. Доктор редко по-настоящему выбирал, куда понесет его ТАРДИС в этот раз, потому что она ведь сама знала, что ему нужно и когда это ему нужно. Они смогли договориться, теперь Доктор редко опаздывал на годы и десятилетия, как бывало раньше, но все равно порой именно она выбирала пункт и время назначения. А он не спорил, потому что ее выбор всегда был лучше, чем его В этот день на планете, жители которой были настолько банальны, что не смогли придумать ничего лучше, чем назвать ее «Земля 53», Доктор был один. Клара осталась с этим ее физруком, и не было никакого желания опять выслушивать от нее требования понять и принять ее выбор. Доктор ступил на поверхность Земли 53 и оглянулся: он стоял посреди руин старого каменного сооружения. Ярко-желтое солнце светило в блекло-синем небе, а мелкий песок носило ветром между остатками того, что раньше было колоннами, статуями и стенами. Доктор заметил тройку существ в светлых комбинезонах. Неизвестные стояли в стороне, и он, одернув пиджак, направился к ним. Судя по их виду, без указаний к действию со стороны они не могли разобраться даже в том, что творится у них под носом. Обычные представители так называемых «разумных видов», что с них взять. — А я говорю вам, что этот символ имеет религиозное значение! — приземистый толстячок с длинными мохнатыми ушами и хвостом, оканчивающимся кисточкой, тыкал в рисунок на стене. Девушка вполне человеческой внешности, со смуглой кожей и длинной рыжей косой, схватилась за голову и ответила: — Мистер Хатчсон, не подумайте, что я оспариваю ваш авторитет, — ее голос был неприятно высоким и навевал смутные воспоминания, разобраться в которых Доктор не мог, — но я прицельно занимаюсь астроархеологией, в то время как вы... Она замолчала, а ее собеседник аж закачался от возмущения. — Вы думаете, что я некомпетентен?! — воскликнул он. Тут в разговор включился третий член их группы, тоже человек, но совсем юный, одетый, как и остальные, в блекло-желтый комбинезон, такую же кепку и некогда белую, но теперь невнятно песочную рубашку. Доктор на миг задумался, как правильно назвать этот цвет, но решил, что все равно человек не оценит его изысканий. Вряд ли он знаком с тысячецветной спектральной системой Граунди. — А по мне это просто царапина на камне, — глубокомысленно изрек юноша; его больше занимал девайс, надетый на его руку, — игровые часы с доступом в межгалактический интернет из любой точки Вселенной. Доктор как раз достиг их группы и просто не мог промолчать. — Авторитетное мнение, не могу спорить, — сказал он с сарказмом и прошел мимо юноши прямо к стене, в которую хвостатый Хатчсон до сих пор тыкал пальцем. — Смею вас заверить, что «царапины» — это способ письма народа, что жил здесь до заселения мира варварскими потомками Homo Sapiens. А конкретно эта означает «дождь» или «сезон дождей». Никакого религиозного смысла она, к слову сказать, тоже не несет. И странно было бы, если бы было по-другому: вы стоите прямо на руинах местной метеорологической станции и читаете прогноз погоды, черт возьми. Доктор направил звуковую отвертку на плиту, и некоторые из старых символов проступили четче. — Вот это, — сказал он, — символ солнечного дня, а это — восточного ветра. Все вместе означает, что несмотря на сезон дождей в этот день будет солнечно благодаря восточному ветру, который отгонит циклон. Какие вы специалисты, раз сами этого не поняли? Доктор не был уверен, что поступает правильно, устраивая все это выступление. По правде, он бы не прочел ничего без телепатического поля ТАРДИС, но терпеть вопиющий непрофессионализм он просто не мог. — Светлейшие корни! — Хатчсон хлопнул в ладоши и подпрыгнул. — Вы он и есть! Вы тот специалист, которого нам обещали прислать. — Можете звать меня Доктором, — степенно ответил Доктор. — О, да, конечно. Я Хатчсон. Мург Хатчсон, — представился хвостатый, — вон та милая барышня — Алайна э-э-э… Девушка хмыкнула и перекинула косу через плечо. — Просто Алайна. — А я Джон, — представился юноша, — Джон Смит. — Как невероятно оригинально, — ответил Доктор, — уникальное имя тебе подобрали родители, а? Всего-то пятьсот триллионов повторов за время существования человеческой расы. Хотя сейчас наверняка меньше. Не считал. Джон Смит нахмурился, отчего все родинки у него на лбу задвигались, как жуки. — Отлично, теперь все в сборе! — восторженно сказал Хатчсон. — Дождемся профессора — и сразу в гробницу. У нас не так много времени, а раз с нами эксперт в археологии, то мы способны на что угодно! — Я не археолог, — мрачно ответил Доктор. Он сдвинул брови и приготовился спросить, что за гробница, причем тут время и какого черта его посчитали экспертом. Конечно, он был экспертом, и во многих областях, к слову сказать. Впрочем, археологию он никогда не любил: какой в ней смысл, если можешь сам полететь и увидеть, что происходило? Но закончить свою речь Доктор не успел. Потому что раздались слова, которые он не ожидал услышать в ближайшую вечность: — Скучали по мне, сладкие? От этого голоса Доктор вздрогнул, и на несколько секунд ритм биения его cердец сбился. Потому что с камня за его спиной, того самого, на которым был выбит прогноз погоды, спрыгнула не кто иная, как Ривер Сонг. Вполне живая, здоровая, с золотистыми кудрями, заколотыми на затылке, одетая в светло-бежевый костюм, который смотрелся так, будто она его только что почистила. Миг Доктор надеялся, что только он видит ее, как уже бывало в день, когда вся его временная линия едва не была уничтожена, но Хатчсон снова почти подпрыгнул, взмахнул хвостом и воскликнул: — Профессор Сонг, куда вы пропали? — Нужно было кое за чем сходить, — она пожала плечами и скользнула взглядом по всем четверым. — О, я смотрю у нас прибавление! Доктора кольнуло, что она не узнала его. Хотя как она могла его узнать? Но хотелось, так хотелось, чтобы Ривер, его Ривер, поняла, кто он такой, несмотря на тело и лицо. — Это же наш новый эксперт, — Хатчсон шевельнул хвостом и продолжил: — Доктор наук! У нас сейчас очень профессиональная команда. Просто очень-очень. Алайна выразительно закатила глаза. — В таком случае, пора выдвигаться, — улыбнулась Ривер. Все время, пока они шли ко входу в то, что они называли гробницей, Доктор размышлял, что еще стоит спросить у этих людей. Конечно, они приняли его за другого, но все равно планов на сегодня не было, а тут хоть какое-то развлечение. И к тому же Ривер. Доктор и не подозревал, что ему так сильно не хватает ее. — Надеюсь, здесь нет загадочных статуй? — невинно интересовалась Ривер, когда они уже начали спуск в гробницу: именно она шла первой, за ней Хатчсон, потом Доктор, затем Алайна, а замыкал шествие Смит, уткнувшийся в свои игровые часы. — Нет, а в чем дело? Что за статуи? — спросил Хатчсон, ведя лучом фонарика по иероглифам на стенах. — О… я расскажу эту историю в другой обстановке, — она усмехнулась, и Доктору показалось, что Ривер слишком пристально взглянула именно на него. Конечно, он был привлекательным мужчиной, но хотелось думать, что она что-то подозревала, что-то помнила… — Куда делся Смит? — спросила Алайна, светя своим фонариком на лестницу вверх. — Джон?! Джо-о-он! Хатчсон махнул хвостом. — Наверное, решил подышать воздухом. Он же пошел только за компанию, ох уж эти студенты… молодежь… Доктор фыркнул: с его точки зрения разницы в возрасте между Хатчсоном и Смитом не было никакой. Обоим от одного до ста лет, просто кто-то лучше за собой следит, а кто-то хуже. Только и всего. Это почти как когда их с Кларой почему-то считали отцом и дочерью. Очевидно ведь, что Клара выглядит заметно более потрепанной, чем Доктор. Все четверо спустились на ровную площадку и прошли через коридор, где металл причудливо мешался с камнем. Пройдя еще с десяток шагов, они оказались на развилке. Каждый из проходов стерегли пустые латы. — Я пойду направо, — сказал Хатчсон, — посмотрю, верны ли рассказы моей прабабки, а вы стойте тут. Я активирую маячок, когда придет время! Когда кончик его хвоста скрылся за поворотом коридора, Доктор ткнул пальцем ему вслед: — Почему вы его слушаетесь? — Он платит за этот поход, — пожала плечами Ривер, — ему нужны были археологи, чтобы проверить легенду его старушки-бабушки, и мы тут как тут. Алайна вздохнула и принялась теребить кончик косы. — Жаль, что неизвестно, отчего вымерло местное население, — сказала она. — Это сложный вопрос, — кивнула Ривер. — Прилетели люди и уничтожили его, как они это умеют? — предположил Доктор. — Кстати, профессор Сонг, я вижу у вас на поясе пистолет? — Бластер улучшенной технологии, суперлегкий и суперэффективный, — кокетливо улыбнулась Ривер, — не люблю тяжелые пушки. И тут Доктор обратил внимание, что доспехи будто бы шевелятся. Он достал звуковую отвертку и направил ее на шлем ближайших к нему. — Дамы, — сказал он напряженно, — боюсь, я догадываюсь, куда делся Джон Смит, и предчувствую, что мистера Хатчсона мы рискуем не увидеть… В этот самый момент из коридора донесся крик. — Бегите! — скомандовала Ривер, выхватывая бластер и стреляя в доспехи прежде, чем они успели ухватить Алайну.
Они мчались по коридорам гробницы, не разбирая дороги, и Доктор не сразу понял, почему доспехи следуют за ними повсюду, а потом заорал: «Выбросьте маячки, они идут за ними!». Но это не очень помогло, потому что они уже взяли след. Так и получилось, что они вместе оказались в комнате, откуда был лишь один выход. — Тут есть тайник, — сказала Ривер, выскакивая в коридор с бластером наперевес, — укроемся там. Я собью их со следа! — Осторожнее! — крикнула Алайна. — Не волнуйся, девочка, — ответил Доктор, — уж кто-кто, а профессор Сонг сможет о себе позаботиться. И выстрелы из коридора подтвердили его слова. — Это из-за меня, — сказала Алайна внезапно. — Это все влияние вероятностей… — Что за вздор, — ответил Доктор, дергая по очереди камни: хоть один должен был открывать те самые потайные двери, за которыми они смогут укрыться, — ты всего лишь мелкий человек, ты не влияешь на вероятности. — Говорят… говорят, что одна из моих предков могла изменить Вселенную, — Алайна сглотнула слезы, — ее звали Донна Ноубл и… — Да как мне все это надоело! — воскликнул Доктор, но в этот раз камень действительно поддался и вход открылся. — Ривер! — Уже бегу, девушке нужно время, чтобы она успела отбиться от всех оживших доспехов! — Послушай, — начал Доктор, глядя на Алайну, по щекам которой текли слезы, — ты ни в чем не виновата, а уж тем более эти существа здесь не из-за тебя. — Клянетесь? — Да. В комнату вернулась Ривер; свободной рукой она держала шлем и, ни о чем не спрашивая, метнулась в нишу. Доктор подтолкнул туда же Алайну и в последний миг успел скрыться за схлопнувшейся за ними стеной, когда в комнату вошли остальные рыцари. Клацающие шаги раздались прямо за стеной. — Так кто, говоришь, уничтожил цивилизацию, которая жила здесь до людей? — спросил Доктор. Ривер хмыкнула; в свете фонарика ее улыбка казалась почти безумной, а в глазах совершенно точно плясали черти. Она показала, что скрывалось под шлемом. — Кибермены, Доктор, именно они. — Я так и думал… Что? Ты знаешь, кто я? Он ждал, что Ривер сейчас скажет нечто вроде «Да, доктор археологических наук», но она опять улыбнулась. — Конечно, знаю, ты ведь мой муж, — Ривер подмигнула, — я же говорила, что знаю все твои регенерации. И я имела в виду действительно все. — О, так вы знакомы, — сказала Алайна, стараясь по возможности отстраниться от Доктора и Ривер. — А я думала, что вы впервые друг друга увидели. Доктор не слушал ее. Он схватил Ривер за плечи и, глядя ей в глаза, спросил: — Что же ты сразу не сказала? — А какой бы в этом был интерес? — она чуть качнулась вперед, и Доктор почувствовал аромат ее духов и выдохнул, разжимая пальцы. — Я не понимаю, — Алайна указала на голову кибермена, — что это? Доктор усмехнулся и переглянулся с Ривер, одним взглядом спрашивая: «Ты с ней заговоришь или я?». Профессор Сонг приосанилась и кивнула Доктору. — Это значит, — сказал он, бросая голову под ноги, — что всю эту гробницу собрали из космического корабля. А на корабле даже теперь, годы спустя, нашлось несколько живых киберменов… — Наши друзья в доспехах, — встряла Ривер, и Доктор закатил глаза, а она лишь фыркнула. В ограниченном пространстве ниши они все были слишком близко друг к другу, но ощущение тепла от тела Алайны беспокоило не так сильно. Не заставляло сердца сбиваться. И дело тут было не в том, что все называют влюбленностью (Доктор искренне считал, что это его не касается, но стоит сказать, что это было лишь его собственное мнение), а в том, что чувство вины перед Ривер все еще поднимало голову каждый раз, как он о ней думал. Доктор хотел бы все переиграть, но его собственная временная линия сплелась с ее настолько плотно, что нельзя было изменить одного, не изменив другого. — То есть это они уничтожили древних землян? — спросила Алайна, вырывая его из размышлений и воспоминаний. — Эти кибермены? — Именно, — кивнул Доктор, — а ты начинаешь соображать, когда тебе страшно. — Спасибо. Наверное. — Потом эти ребята ушли в спячку, когда местного населения не осталось, — продолжил Доктор, — все равно система с их не стыковалась, хотя, как видите, они пытались. А потом пришли мы. С новенькими технологическими примочками, потому первым и попался Смит, а потом ваш Хатчсон с его маячком. Но не волнуйся, выход есть. Для начала выберемся из этой тесноты… За стеной уже было тихо, но Алайна вздрогнула. — Идем, — Ривер покачала головой, — он ушел, а нам нужно отключить системы корабля, пока не стало слишком поздно. Вперед! — Да уж, — проворчал Доктор, — вперед так вперед.
Уже потом, когда они вытащили Хатчсона и, конечно, Джона Смита (последнего буквально из-под ножей), Доктор задал вопрос, про который во время безумной беготни по гробнице как-то забыл. — А как же тот эксперт, которого вы ждали? — Ты им и был, — ответила Ривер, — неужели не понял? После Библиотеки тебе стоило бы уже привыкнуть… — О… а откуда ты знала, что ТАРДИС приземлится именно здесь и именно сейчас? Стоп. Библиотека? То есть ты действительно жива и восстановила свое тело? Ривер улыбнулась с тем самым выражением лица, которое он и любил, и ненавидел одновременно во всех своих регенерациях. — Спойлеры, сладкий.
Подарок: для Madwit Форма: коллаж Примечание: "Храбрая сердцем" была. "Холодное сердце" было. Пора Диснею снять еще один шедевр, и название с сердцами прямо так и напрашивается. Эпическая история любви дружбы! Взрывы и экшн в центре Лондона! И конечно же, сценарий напишет Моффат, поэтому любовь дружба победит любую опасность.
Название:О сердцах, на расправу скорых Подарок: для Luchenza, которая хотела Двенадцатый/Мисси, кроссоверы и ау, ангст + хэппиэнд и драму Бета: chinpun kanpun Форма: миди, 8 488 слов Персонажи/Пары: Двенадцатый Доктор/Мисси!Мастер, Джек Харкнесс/Янто Джонс, Клара Освальд/Дэнни Пинк Рейтинг: PG Жанр: AU, drama, angst Саммари: отдел по борьбе с инопланетной угрозой Торчвуд Четыре спешит к Собору Святого Петра, чтобы остановить киберменов и ту, кто за ней стоит.
— Здесь должна быть лестница, — Доктор равнодушно переступил через то, что осталось от доктора Чанга, и наугад дернул ручку двери. — Должна! — Конечно. Я же не Далек... — пробормотала Мисси. На миг на ее лице промелькнуло растерянное выражение. Но она взяла себя в руки и быстрым шагом вышла следом за Доктором. Он, не оглядываясь, преодолел расстояние от лестницы до дверей, осознавая, что находится в смутно знакомом месте, и распахнул широкие створки. Перед ним был Лондон — жил своей жизнью, шумел, гудел и совершенно не знал о грозящей ему опасности. — О, мой дорогой, — Мисси возникла позади и положила руку ему на плечо. — Стоило так спешить? — Остановитесь. Вы под прицелом, — раздалось из-за их спин. — Серьезно? — усмехнулась Мисси, но не пошевелилась. — Не двигайтесь. Заложите руки за голову. Поворачивайтесь медленно и на счет «три». Я не шучу. Холодный женский голос эхом разносился под сводами Собора Святого Петра. Доктор узнал его и послушался. Гвен Купер равнодушно скользнула по нему взглядом и обратилась к Мисси. — Вы тоже. Живо. Мисси повернулась на каблуках, картинно заложила руки за голову. На Гвен она смотрела с жалостью и неподдельным сочувствием. — Нехорошо перебивать старших, милочка. — Здравствуй, Гвен, — в то же время сказал Доктор. Пистолет в руке дрогнул. — Кто вы такой? Я вас не знаю. — Мы так и не были представлены, но ты обо мне слышала. — Я вас не знаю, — повторила Гвен. — Не опускайте руки и не двигайтесь с места. Дробным эхом от стен разлетелись энергичные торопливые шаги. Доктор узнал их, он никогда не мог справиться с эмоциями, когда ему доводилось встречаться со старыми друзьями. — Тревога, Гвен. Здесь кибермены, — сказал Джек, застывая на лестнице. — Знаю, Рекс на улице, успокаивает людей. Кажется, у меня тут парочка золотых рыбок... — Гвен повысила голос, увидев, что Мисси потянулась к браслету. — Ни с места! — Боже мой... — Джек неловко сделал несколько шагов вперед. — Невероятно... — его взгляд скользнул по копне седых волос, напряженным скулам, старомодному костюму, зацепился за торчащую из кармана звуковую отвертку и наконец всмотрелся в глаза. — Рад тебя видеть, Джек, — криво улыбнулся Доктор. — Все еще в строю. — Еще как. Торчвуд Четыре к твоим услуга, — сказал Джек, подходя ближе. — В нашем послужном списке еще не было пункта «арестовать Доктора». Теперь будет. — Арестовать? — До выяснения обстоятельств. Мне придется это сделать, — Джек улыбнулся широко и легкомысленно и снова посерьезнел. — И твою спутницу тоже. Кто она? — О, она не моя спутница, — возмутился Доктор. — Она тут всем заправляет. Она и является причиной появления киберменов. — И как ты догадался? — притворно поразилась Мисси. — Какой умный Доктор. Я Мисси, и эти кибердетки, правда, мои. Вам будет очень сложно их остановить, капитан Харкнесс. — Это еще почему? — Джек сощурился, вглядываясь в ее лицо. — Я не называл своего имени. — О, это же просто смешно. Джек-из-Торчвуда, слава бежит впереди вас на много столетий, бравый капитан! — Мисси скорчила гримаску. — Я ничего не скажу. Так будет неинтересно. Сами все увидите, когда антракт закончится. — Боюсь, что закончилось представление, и вы опоздали представить свой номер, — Джек заставил ее опустить руки и щелкнул наручниками. — Доктор, боюсь, мне придется... — Гвен протянула к нему наручники. Над головами раздался грохот. Гвен схватилась за рацию, невольно подняв глаза к потолку. — Рекс, что там? Что происходит? — Кибермены. Они все куда-то улетели. Куда-то... в небо. Мисси рассмеялась, искренним, нежным, мелодичным смехом, от которого Доктору стало не по себе. — Что за грохот? — кричала в рацию Гвен. — Что там? — Крыша. Она развалилась на части... О боже, Гвен, да их тут целая сотня. — Девяносто один, вообще-то, — улыбнулась хищно Мисси. — Что, гениальный Доктор не в состоянии сложить два и два? — На территории Великобритании девяносто один населенный пункт... На каждый город по кибермену... — неверяще прошептал Доктор. — Но зачем? — О, милый, это усовершенствованные кибермены. Они взлетят высоко и прольются дож-ди-ком. — Для того, чтобы.... — Породить новых киберменов, какой ты недогадливый! Ты же видел гиперкуб. Я тебе все уже рассказала. Это не минует ни одно кладбище на земле, Доктор. Настало время мертвецам покинуть их могилы... обновленными. Она говорила с таким вдохновением, что Доктор едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Черная ярость скрутила изнутри. — Зачем это все надо? Кто ты такая, в конце концов? — Я Мисси, — ответила она, взмахнув ресницами. — Кто такая Мисси? — почти рявкнул Доктор, позволяя Гвен надеть на себя наручники. — Надо идти, — велела Гвен. — Это ненадолго, Доктор, — Джек похлопал его по плечу и подтолкнул Мисси к выходу. — Вперед, надо торопиться. — Рекс ждет в машине, — Гвен приставила к спине Мисси пистолет. — Я ее доведу. — Я в тебя верю, — Джек почти бегом бросился к машине, около которой растерянно озирался Рекс. — Кто. Такая. Мисси? — прошипел Доктор почти ей на ухо. — Ты только что был таким умным, милый, а теперь снова такой дурак, — притворно вздохнула она. — Думай... Мисси — сокращение от Мистресс. Я же не могла продолжать говорить о себе «Мастер», правда? Доктор остолбенел, остановился, глядя на нее с откровенным ужасом. Она спокойно позволила Гвен довести себя до машины Торчвуда, обернулась и ласково позвала: — Доктор? — Доктор! — Джек в два больших шага вернулся к нему. — Пойдем. Что произошло? — Ничего, — деревянно отозвался Доктор, осознавая действительность, и вдруг очнулся. — Моя спутница! Клара! Вы должны привести Клару! — Где она? — Там, внутри, она осталась там. — Доктор, — Джек посмотрел на него с сочувствием. — Там больше никого не было. Дорога до Кардиффа прошла в полном молчании. Мисси улыбалась своим мыслям, глядя в окно, Доктор старался даже не поворачиваться в ее сторону. Джек смотрел вперед, вцепившись в руль так, что побелели костяшки. Только когда джип остановился около входа, взвизгнув шинами, он позволил себе подобие улыбки. — Добро пожаловать в Торчвуд! — Вы вернулись в прежнее здание? — оглядываясь, невольно удивился Доктор. Джек помрачнел. — У нас не было выбора, Доктор. И потом, прошло достаточно времени, чтобы Кардифф снова стал... просто Кардиффом. «Мне очень жаль», — хотел сказать Доктор и не смог. Словно все его таланты к искренней лжи тоже забрал Трензалор. За него весьма успешно лгала Клара, но теперь ее не было рядом. И Доктору пришлось промолчать. Джек быстро прошел вперед. Гвен поджала губы и сняла с Доктора наручники. Рекс и двое незнакомых Доктору молчаливых людей в темной форме отвели Мисси к одному из стульев и усадили. Она молча улыбалась. Доктор поймал ее взгляд и поспешно отвернулся. Его система самозащиты, такая совершенная, милосердный дар Трензалора, начала сбоить. — Вы расширили штат? — Доктор не знал, что ему делать, и пошел за Джеком. Тот уже зарылся в какие-то бумаги, разбросанные по широкому компьютерному столу. Машина тихо заурчала, включаясь. Доктор оперся на стол и продолжил: — Я помню, раньше у вас было мало людей. Ты изменил свою позицию? — Люди меняются, Доктор, — отрезал Джек, — я понимаю, тебе сложно это понять, но люди меняются изнутри, — в голосе его слышались отзвуки болит. — Раньше Торчвуд был... семьей. Теперь я себе такой роскоши позволить не могу. Мы не можем: Земля стала слишком соблазнительным объектом для инопланетных развлечений. — Джек, не надо, — Гвен подошла и встала рядом, опустив руку на плечо. — Зачем ты оправдываешься? Джек устало прижал ладони к лицу. — Гвен, не вмешивайся. Пожалуйста. Слушай... Отправь кого-нибудь забрать ТАРДИС. Я получил сообщение, что ее нашли. Пусть она тоже будет здесь. И поищите следы спутницы Доктора. Как ее зовут, еще раз? — Клара, — с трудом проговорил Доктор. — Клара Освальд. И она... не спутница. Друг. — У Доктора есть друзья? — Джек скривился. — Допустим. Гвен, займись этим, пожалуйста. Большая синяя полицейская будка. Гвен нахмурилась, но не стала спорить. Подняла рацию и отошла, отдавая приказы коротко и жестко. Доктор смотрел ей вслед — черная форма, убранные в хвост волосы, она была похожа на боевика из ЮНИТа. Торчвуду удалось воскреснуть после крушения, как фениксу из пепла, но что-то ушло из него навсегда. — Спасибо. — Не благодари, Доктор. Я хочу гарантий того, что ты будешь с нами сотрудничать. — У тебя есть сомнения? — Если честно... да. Доктор посмотрел Джеку в глаза и поборол желание отвернуться. Джек смотрел на него с разрывающей сердце надеждой, с той нежностью, которая пугала Доктора порой даже больше бессмертной сути. Этот взгляд совершенно не вязался с резким тоном. — У тебя есть причины так считать? Речь идет о Земле. — Именно. Мне начало казаться, что ты к Земле несколько... охладел. Давай будем честными, Доктор. Игры в благородного спасителя закончились? — Джек... — Дети Земли, Доктор, — Джек откинулся на спинку кресла и говорил, глядя куда-то мимо Доктора. — Где ты был? Где ты был, когда они пришли и хотели забрать наших детей? Они называли себя расой 456, и люди гибли из-за них. Торчвуд погиб из-за них, Доктор: Тош, Оуэн... Янто... А ты не пришел. — Джек, послушай... — Мы ждали. Мать твою, мы так тебя ждали... — Джек медленно выдохнул и продолжил тихо и ровно. — Я тебя ждал. Верил, как идиот, что ты придешь и спасешь нас, потому что ты приходил и всегда всех спасал. Разбаловал ты нас, Доктор. Слишком поздно мы сообразили, что придется выживать самим. Было уже слишком поздно... Доктор смотрел вниз и изучал свои руки. Большие, с длинными узловатыми пальцами, с миндалевидными ногтями. Пальцы, которые были созданы для того, чтобы все дорогое и важное утекало сквозь них. Ладони, в которых ничего нельзя было удержать. Оставался только осадок: морщины и сухая старческая кожа, разочарования и потери. «Мне так жаль», — мог бы сказать он, и это даже почти не было бы ложью. «Я не сумел бы вам помочь», — мог бы сказать он, и это тоже почти не было бы ложью. «Это было ваше и только ваше дело, люди Земли, и выбор был только ваш», — мог бы сказать он, и это не было бы ложью вообще. Поэтому Доктор промолчал. И Джек продолжил говорить. — Я справился. Я, правда, справился, Доктор. Спасибо тебе... за подарок. Если честно, я думал, что это было чем-то вроде прощания. Не думал снова тебя увидеть когда-нибудь. — Это и было прощанием, Джек... — Доктор тяжело выдохнул. — И поэтому я не поговорил с тобой. Не хотел этого разговора. — Ты понимал, что рано или поздно этот разговор все равно состоялся бы, — Джек криво ухмыльнулся. — Я вернулся, и Земля снова оказалась в опасности. И ты не пришел. Ты снова не пришел, хотя ты знал, что тут творилось. Ты не мог не знать. Не мог не знать! Что тебе стоило прилететь на одну минуту, один раз пожужжать своей отверткой — и все бы стало так просто. Мы бы не потеряли стольких людей. Доктор! Люди не умирали! Людей сжигали заживо, просто чтобы не задохнуться среди болезней и боли. Люди сжигали друг друга из милосердия, а я где был ты, Доктор? Где. Был. Ты?! Джек не заметил, как перешел на крик, опомнился, только когда встал среди разбросанных в беспорядке листов бумаги. Голос сорвался. Джек слизнул в губ слезы и заставил себя замолчать и посмотреть на Доктора. Доктор тяжело опирался руками на стол и выглядел сейчас немощным стариком. В нем не было ничего от того Доктора, которого помнил Джек. Ничего от того, чьей помощи он так отчаянно ждал все эти годы. — О, Господи... — Джек содрогнулся, обежал стол и неловко обнял Доктора за плечи, заставил отойти от стола и опустил в ближайшее кресло. — Доктор... Я не то собирался сказать... Я вообще не собирался об этом говорить. Мать твою, что с тобой стало, Доктор? Что они с тобой сделали? Доктор не ответил, и Джек вообще не был уверен, что слова долетают до его сознания. Даже когда Доктор был состарен и заперт в клетку на Вэлианте, он не выглядел так. Умирая со стыда, Джек взял его лицо в ладони и прижался лбом ко лбу. — Доктор... Доктор... Прости меня. Я не должен был тебе всего этого говорить. Я знаю, я все знаю. Есть вещи, с которыми мы должны справляться сами. Ты не лекарство и не всемогущ. И ты не должен тратить свою драгоценную жизнь на спасение какой-то одной планеты. Просто.... Я не могу перестать в тебя верить. Доктор посмотрел на него тяжелым колючим взглядом, а потом запрокинул голову и расхохотался вдруг, нервно, почти истерически. Джек сам не понимал сейчас, насколько попал в точку. И насколько вместе с тем ошибся. Доктор именно что отдавал свою жизнь за спасение одной планеты. Трензалор стал его Землей. Только Джеку неоткуда было это узнать. — Ты спрашиваешь, где я был? — Доктор прекратил смеяться, откашлялся и хрипло заговорил. — Я был на войне, Джек. Джек вздрогнул от его голоса. Опустился на одно колено рядом с креслом и приготовился слушать. Как будто Доктор собирался рассказывать. — Я был очень далеко отсюда, — Доктор подумал, что Одиннадцатая его регенерация, наверное, даже понравилась бы Джеку. — Мне очень жаль. — ТАРДИС доставили, — Гвен появилась на пороге, сложив руки на груди. — Джек, идем. Будешь сам разбираться с этой штукой. Джек кивнул Доктору и вышел, уводя Гвен за собой. Рука, обнимавшая ее за плечи, мелко дрожала. Доктор поднялся из кресла и прошелся по опустевшему офису Торчвуда. Только за дальним столом, придвинув монитор почти вплотную, сидел Рекс. — Ты так и будешь делать вид, что меня здесь нет? — тихонько позвала Мисси. — Как ты выжила? — Доктор приблизился к ней с опаской, не решив для себя еще, как относится к новостям. — Ты спас меня, — она улыбнулась с акульей нежностью. — Я спас Галлифрей, — отчеканил Доктор. — Побочные эффекты. Вечно у нас с тобой что-то происходит... — В любом случае, Галлифрей потерян. — И да, и нет. — Ты о чем-то знаешь? — Доктор вмиг оказался совсем рядом с Мисси. Она расхохоталась. — Знаешь, что самое приятное в том, чтобы что-то знать? Не говорить тебе! — она с силой наступила каблуком ему на ногу. Доктор отшатнулся. — Что ты делаешь? — Иди к своему Джеку, Доктор. Почему он должен возиться с твоей ТАРДИС вместо тебя? — она отвернулась. — Сделай хоть что-нибудь. Рекс посмотрел на Доктора поверх монитора. — Я присмотрю за ней, Доктор. Не бойтесь. Доктор кивнул ему и вышел, нервно потирая руки. Рекс и Мисси остались наедине в пустом кабинете. — Эй, — драматический шепот Мисси разбил тишину. — Эй! Рекс не шелохнулся. — Нельзя столько работать, — она склонила голову к плечу. — Ты тут новичок? Только новичков заставляют столько работать. — Ничего я не новичок, — огрызнулся Рекс. — Новичок-новичок. В прошлый раз тебя тут не было. — Прошлый раз — это когда вы отправили Торчвуд выживать в Гималайские горы и целый год пытали капитана Джека? — О, так ты знаешь, кто я? Умный мальчик, — Мисси поднялась с кресла и повела плечами. — Сидите на месте, — велел Рекс. — У меня так затекли руки... Ты мне не поможешь? — Нет. — Жаль... — она подошла к нему. — Очень неудобно в наручниках, сам понимаешь. Я бы так хотела, чтобы ты мне помог. Это было бы вежливо с твоей стороны. По-джентльменски? — Какие громкие слова! — Я, знаешь ли, старомодна, малыш, — она поймала его взгляд и хищно улыбнулась. — Что у тебя в правом кармане? — Простите? — Что у тебя в правом кармане? — раздельно повторила она, подходя совсем близко. Рекс невольно засунул руку в карман и достал наручники. — Эй, это не мои! — возмутился он. — Какая неприятность... — Мисси покачала головой и обошла его со спины. Рексу на плечи легли ее руки. — Значит, они мои? — Как! — Рекс дернулся, пальцы Мисси с силой сдавили его плечи, причиняя боль. — Я ж с ума сошла, чему ты удивляешься? — она прижалась к нему со спины. — И знаешь, что я сделаю теперь, милый мой? — И что же? — Рекс, стараясь выглядеть безразличным, осторожно потянулся к бластеру. Мисси перехватила его руку, поднесла запястье к губам и поцеловала с издевательским целомудрием. Рекса передернуло от этого прикосновения, а еще — от осознания, какой сильной она была. — Я убью тебя, — она говорила легкомысленным тоном, не вязавшимся с ее словами. — Если бы на твоем месте была бы какая-нибудь глупенькая земная девчонка, сходящая с ума по Доктору, я бы поиграла с ней для начала, как кошка с мышкой. Но здесь только ты, никому не нужный, всеми забытый Рекс, — она лизнула его ладонь. — Я убью тебя быстро. — Зачем тебе вообще надо меня убивать? — хрипло спросил Рекс. Локоть Мисси пережал ему горло. Она достала излучатель. — Чтобы напомнить, что зло не дремлет, конечно. Вы слишком долго спали... Увидимся! — она нажала на кнопку, и Рекс Метисон рассыпался в пыль. Мисси усмехнулась, вытерла руки и отошла от стола. Потянулась, набрала код на одном из браслетов и огляделась. Взгляд ее уперся в кресло, в котором недавно сидел Доктор. Она печально улыбнулась каким-то своим мыслям. Сделала шаг к нему, сама не зная, зачем. Сильные руки схватили ее сзади, зажимая рот, перехватывая поперек талии. — С тобой пытались по-хорошему, Мастер... Мисси, как бы ты себя ни называла, — прошипел Рекс. — Но ты иначе не можешь. Тебе все надо сломать и разрушить, так? Мисси врезала ему каблуком под колено, но Рекс удержал ее. — Ты не учла одну вещь, дорогуша. Меня. И, поверь, я это так не оставлю теперь. Мы могли подумать и проявить милосердие, если бы ты пошла на контакт, но ты предпочла дальше играть в свои бесчеловечные игры... Знаешь ли, я крайне не люблю умирать! Мисси вырвалась наконец, отшатнулась, вцепившись в то самое кресло, и чуть не зашипела. — Ты... Какого черта? — Слепая! Ты слепая, как и этот Доктор, — Рекс поморщился. — Мните себя высшей расой, Повелители времени. Или как вы там себя называете... Пытаетесь решать за других, двигаете людьми, как пешками. И не видите того, что у вас под самым носом. Джек однажды проговорился, что Доктор не взял его с собой, потому что не мог находиться рядом. Из-за того, что Джек — фиксированная точка во времени. И ты это знаешь, и ты тоже считала, что Джек здесь один. Так вот, дорогуша, не только он тут такой бессмертный. Просчиталась ты. Рекс взял со стола пистолет и прицелился Мисси в голову. — Как жаль, что я не могу ответить тебе взаимностью, дорогуша. Я бы тебя с радостью убил, но меня вряд ли погладят по голове. — Не можешь выстрелить — не бери пистолет, — прошипела разъяренная Мисси. Растерянность была ей не к лицу. Рекс выстрелил. Она отпрыгнула, снеся со стола все бумаги и письменные приборы. Излучатель снова был у нее в руках. — Не любишь умирать, говоришь? Дело привычки, поверь мне. Придется потренироваться, — она вытянула руку. — Я буду быстрее в любом случае. — Что здесь происходит, черт бы вас побрал? — рявкнул Джек с балкона. — Я оставил вас на полчаса, а вы устроили тут черт знает что! За его спиной возник Доктор. Взгляд его в сторону Мисси не предвещал ничего хорошего. — Знаете что, мальчики, — Мисси попятилась к стене. — Мне это несколько надоело. Как вы обращаетесь с леди? — Ты не леди, — оборвал ее Доктор. — Что ты тут устроила? Пыталась какого-то убить? — Ну почему же сразу пыталась? — ухмыльнулся Рекс. — Она дамочка способная, все у нее получилось. Помеху справа не учла. Доктор оторопел. — Ты?... Джек кивнул. — Увы, но да. Я думал, ты заметил. — Почему? — Моя кровь. Так... получилось. — Видимо, потому что ты здесь, я уже не обратил внимания на Рекса, — помрачнел Доктор. — Это мне только на руку, как видишь, — Рекс подмигнул Доктору. — Мы с Джеком не особо афишируем нашу невинную связь. — Маленький секрет Торчвуда 4, — Джек похлопал Доктора по плечу. — Видишь, все к лучшему. Рекс, ты в порядке? — Да что мне будет, — Рекс пожал плечами. — Я уже начинаю привыкать. — Вот это вряд ли, — совсем тихо заметил Джек. Мисси закатила глаза. — Ма-альчики, вы закончили обсуждать бессмертие? Это так ску-учно. — А с тобой я сейчас поговорю, — Доктор скинул руку Джека и пошел через зал к Мисси. Она шарахнулась к стене. — Не подходи ко мне! — С чего бы? — Мне стало скучно, — она усмехнулась и занялась браслетом. — Сейчас здесь станет весело... Так весело... — Что ты задумала? — Лишь оживить царящее здесь уныние, милый! Мисси поднесла к губам браслет и улыбнулась обворожительно. — Давайте, мои хорошие. Время веселиться! Здание ощутимо тряхнуло. — Наверх, все, живо! — Джек схватил со стены внушительного вида бластер и первым кинулся вверх по лестнице. Гвен бросила взгляд на мониторы. Почти десяток Киберменов окружал базу Торчвуда, находясь в опасной близости к Разлому. Она переглянулась с Рексом, и оба бросились наверх. Доктор попытался перехватить Мисси и отнять у нее устройство управления, но она только рассмеялась в лицо. Телепорт сработал бесшумно, и она снова рассыпалась голубыми искрами в его руках. Доктор в ярости врезал кулаком по столу. Дерево опасно заскрипело. Доктор опомнился, нащупал в кармане пиджака отвертку и быстро направился к выходу. Бег казался почти противоестественным. Хотелось сесть и ждать, чем закончится новый выход киберменов, — здесь, на несколько этажей ниже уровня земли. Когда-то, давным-давно, до Трензалора, он мог передвигаться только бегом, и ему требовалось, как воздух, находиться в гуще событий. Сейчас ему хотелось оказаться подальше и от Земли, и от киберменов, и от Торчвуда. Мысли о Кларе причиняли беспокойство, мысли о Мисси рвали сердце на части. Доктор предпочел не думать. Закрыл глаза, тяжело и глубоко вздохнул, успокаивая сходящие с ума сердца, и вышел под проливной дождь. Команда Торчвуда выстроилась цепочкой перед входом, готовясь встретить атаку киберменов. Джек выступил на шаг вперед. Он собрался, разом превратившись из харизматичного весельчака в командира боевого отряда. Четверо людей рядом с ним синхронно подняли руки с оружием и прицелились. Доктор вновь подумал о том, что это уже слишком: Торчвуд, легкомысленный, прекрасный Торчвуд, каким Доктор его помнил, превратился во второй Юнит, в молчаливый и суровый отряд вооруженных холодных людей. Дождь выбивал брызги из моря, волны бились о деревянный причал. Причал сотрясался от тяжелых шагов. Кибермены надвигались неотвратимо и быстро. От общего страя отделились трое, направившись прямо навстречу выстрелам. — Не стрелять! — рявкнул Джек. Гвен рядом с ним невольно дернулась. — Я сказал! Не стрелять! Кибермены приближались. Шаг за шагом, трое впереди, семеро клином за ними. — Сейчас... — пробормотал Джек, кусая губы. — Сейчас, пусть подойдут поближе... Кибермены сделали еще несколько шагов и остановились. В их согнутых предплечьях показались дула. Неожиданно трое развернулись, и выстрелы пришлись в своих же. — НЕ СТРЕЛЯТЬ! — отчаянно крикнул Джек. У Доктора зашевелилось в животе черное, непонятное еще предчувствие. Джек опустил оружие. Он стоял напряженный, прямой, как струна. Убедившись, что кибермены выведены из строя, трое стрелявших повернулись, механически, синхронно. В свете тусклых береговых фонарей можно было разглядеть брызги дождя на их почти зеркальной броне. Двигаясь молча и слаженно, они поднесли механические руки к шлемам и подняли забрала. В наступившей тишине люди рассматривали в черноте ночи знакомые лица, изуродованные доспехами и шрамами. — Капитан Харкнесс, — тихо, но твердо произнес Янто Джонс. — Разрешите приступить к обязанностям? Джек сделал несколько шагов к нему и медленно поднял руку. Очень осторожно, словно боясь разрушить мираж резким движением, он прикоснулся к лицу Янто. Погладил шрам, перечеркнувший скулу, задел кончик носа, оцарапался о край забрала и с недоумением перевел взгляд на выступившую каплю крови. Капля крови исчезла через миг, Джек с трудом посмотрел ему в глаза, что-то ища в них. Янто вернул ему взгляд, полный тоски, боли и жизни. Джек пошатнулся и с неясным полувсхлипом рухнул перед ним на колени. — Поднимитесь, капитан, — попросил Янто. — Я боюсь, у нас мало времени. — Но как?... — Гвен, вытирая слезы, подошла к Тош и Оуэну и порывисто обняла их обоих за металлические плечи. Лицо Тош исказилось в улыбке. — Поострожнее, Гвен, — сказала она. — Я думала, что кибермены уже... не помнят ничего. — Так и есть. И в то же время — нет, — Оуэн пожал плечами. — Все сложно. Наши сознания поместили в ящичек, как карточки из лото, хорошенько встряхнули, перемешали и вернули обратно, да еще с экзоскелетом в придачу. — Это мы, Гвен. Мы живые. По крайней мере, нам очень больно, — глаза Тош наполнились слезами. — Но мы бы никогда не пошли против вас. — Это... очень больно? — Джек, бледный и постаревший на несколько десятков лет, поднимался с земли с помощью Янто. — Это терпимо, — отрезал Янто. — Мы будем вас охранять, пока можем. Если вас атакуют, мы не позволим вам пострадать. Джек стиснул изо всех сил его бронированное запястье. Доктор, не в силах вынести эту встречи, нащупал дверную ручку и повернул ее. Только оказавшись изнутри бункера, он смог позволить себе прижать ладони к лицу и опереться на стену. Действительность оказалась страшнее мелькавших ранее предположений. И ведь Мисси — Мастер, безумный старый друг, — уже рассказала ему весь этот чудовищный план, а он не смог, не нашел в себе силы прислушаться и понять. Возможно, ему бы удалось предотвратить хотя бы что-то. Возможно, трое упокоенных с миром людей не разбивали бы сейчас сердца тех, кто их оплакал. Как она сказала? Все мертвецы земли восстанут из своих могил? Сердца Доктора забились сильнее. Он подумал о тех, кого давно похоронил. Эми и Рори, они тоже бродят где-то по Британии, закованные в полированную броню? Кто еще? С кем еще предстоит столкнуться? Как убить того, кто уже мертв? Куда дальше двинется бронированная мертвая армия? Если бы речь шла только о Британии, можно было объединиться с ЮНИТом и обречь остров на карантин, но кибермены способны размножаться. Один кибермен приведет десять новых. По всей Европе. По всему континенту. По всему миру. Человечество обречено на самопоглощение. Токлофаны казались милыми елочными игрушками по сравнению в тем, что Мастер сотворил на этот раз. Сколько на Земле кладбищ? Сколько покойников? Сколько тонн бронированного равнодушного железа способна вынести земная твердь? Телефонный звонок прервал его размышления. Доктор схватил телефонную трубку. — Доктор! — голос Клары доносился словно сквозь вату. — Ты должен мне помочь, Доктор! Я на кладбище. Здесь Дэнни. Он жив, но он... кибермен. Он стал киберменом. И он плачет. Ему очень больно! — Чем я могу тебе помочь? — Доктор прижал трубку плечом, наблюдая, как в бункер заходят люди и кибермены. Джек вцепился в руку Янто и отказывался его отпускать. Доктор избегал его взгляда, столько боли и нежности в нем было. Тош молча шла рядом с Гвен, Оуэн пытался быть веселым и знакомиться с Рексом, и Рекс ему подыгрывал. — Я хочу, чтобы ты пришел и помог мне его выключить, Доктор! Тут какие-то провода, у меня... у меня самой не получается! — Клара!... Не делай этого, послушай. Пока Дэнни сохраняет свой рассудок, он тебя не тронет. — Доктор, ему плохо! Я хочу ему помочь. Он просит «выключить» его, — голос Клары сорвался. — Помоги же мне! — Клара, я не буду помогать самоубийце! — Да пошел ты... — в трубке наступила тишина. Доктор пару раз окликнул Клару, но она не отозвалась. — Джек... — Доктор подошел к Джеку и коснулся его плеча. Джек обернулся с таким мертвым и одновременно живым выражением лица, что Доктора замутило. Неправильность, невозможность происходящего ежесекундно выбивала его из колеи и не давала собраться с мыслями. — Я должен идти на помощь моему другу. Кларе Освальд. — Я тебя никуда не отпускал, Доктор, — хрипло проговорил Джек. — Я должен ей помочь! Мне кажется, там я нужнее, чем здесь. Если вы не собираетесь отключать им... — Доктор махнул рукой в сторону воскресших из мертвых, — эмоции. Пока они могут помнить себя и вас и чувствовать, вы в безопасности. — Не беспокойтесь, Доктор, — ответил за всех Янто. — Нам нравится чувствовать. Даже если это боль. Это способ почувствовать себя живым. — Теперь Торчвуд Три в надежных руках! — через силу улыбнулся Оуэн. — Четыре! — возмутилась Гвен. — Вы много пропустили... Тош накрыла ладонью ее руку. — Ты нам расскажешь? Джек собрался с силами и поднял на Доктора глаза. — Нет. Я не отпущу тебя одного. Исходя просто из соображений безопасности. И... ты мой друг, Доктор. Я не бросаю друзей в беде. Мы идем с тобой! Доктор растерянно посмотрел на собравшийся вокруг Джека Торчвуд. — Мало ли, что там произойдет, — Джек улыбнулся смелее, ощутив тяжелое прикосновение Янто к своему плечу. — Мы тебя подстрахуем. — Тогда за мной. Надо торопиться. Клара в опасности! — Доктор первым шагнул в ТАРДИС. — На борт, на борт! — совсем развеселился Джек, галантно пропуская Янто перед собой. Переступая через порог, он нежно погладил створку двери. — Не сердись на нас, старушка. Я знаю, тебе несколько неуютно, но это совсем ненадолго. — Не флиртуй с моей ТАРДИС, — пробурчал Доктор, склонившись над консолью. — Клара, только держись. В виде исключения ТАРДИС послушалась, даже не вздумав капризничать и путать пространство и время. Доктор выскочил первым и бросился к Кларе, оценив ситуацию беглым взглядом. От него не укрылись слезы на лице Дэнни Пинка и то, как Клара словно стала меньше от холода и горя, но он не позволил этому коснуться его сердец. Он хотел всего лишь остановить ее. — Доктор, просто отдай мне отвертку, — Клара словно не слышала его. Она стояла, отвернувшись, маленькая, в бесформенном широком пальто, и смотрела на Дэнни. Дэнни смотрел поверх ее плеча на Доктора. Если бы Доктор не успел пообщаться в бывшими сотрудниками Торчвуда, он непременно сделал бы что-то особенно глупое и бестактное. К примеру, начал бы рассматривать Дэнни, как музейный экспонат, или принялся бы расспрашивать о его кибер-миссии. На его счастье, разговорчивый Оуэн в ТАРДИС уже дал себя расспросить и изучить, и необходимость в вопросах отпала сама. Пока они сохраняют свою боль, свою жизнь, они остаются отключены от единого разума. Но эта боль ценнее любой информации. Так сказал Джек, и Доктор, поразмыслив, был вынужден согласиться. Никто бы с уверенностью не сказал, сколько киберменов сохранило земной рассудок. Теперь Доктор хотел только одного: чтобы Клара одумалась. Дэнни Пинк в рассудке мог защищать Клару в случае атаки. Дэнни Пинк с отключенными эмоциями убьет ее первой. Ведь она встанет у него на пути. Доктор отогнал от себя эти мысли, они мешали думать трезво и холодно. — Он убьет тебя, Клара. Не делай этого. — Просто дай мне отвертку, — она говорила спокойно. Доктору было бы спокойнее, начни она кричать на него, но она говорила тихо и твердо. — Нет. — Делай, что тебе говорят, — она подняла глаза, и Доктор подавил в себе порыв отшатнуться: настолько постаревшей и усталой она казалась. — Я ее не трону, — глухо сказал Дэнни Пинк. — Я никогда не причиню ей вреда. — Послушай... Пи... — Доктор подошел ближе к нему. В его глазах также была боль, затянутая пленкой страха. Но Доктор продолжил смотреть глубже, дальше, пытаясь найти то же, что уже видел во взгляде Янто, Оуэна и Тош — готовность сражаться с самими собой за своих близких. — У меня однажды был друг. Я думал, что мы с ним похожи, но оказалось, что это не так. А разница была вот здесь. Боль — это дар... — Доктор приложил руку к его груди, туда, где уже не билось сердце. — Она делает нас живыми. — Мне больно, Доктор, — Дэнни Пинк смотрел на него со смесью грусти, жалости и отвращения. — И вы ничего не можете с этим сделать, только произносить свои пафосные речи. И чего они стоят? Доктор вздернул подбородок, намереваясь возразить, но двери ТАРДИС открылись снова, выпуская ТОРЧВУД. Гвен и Рекс вышли первыми. Доктор заметил, что они вооружены. Очевидно, первый стресс прошел, и они снова были готовы к бою. Именно за это Доктор любил людей. Они были героями в каждый миг своего существования. За ними вышли кибермены. На лице Дэнни промелькнуло явное изумление. Даже Клара обернулась посмотреть, что так его поразило. Кибермены шли медленными, размеренными шагами. Забрала у всех троих были подняты. Джек появился последним. Он неотрывно следил глазами за Янто, словно ожидая, что наваждение в любой момент развеется. Кибермены приблизились. — Торчвуд Три. Янто Джонс, Тошико Сато, Оуэн Харпер, — отрекомендовал всех Оуэн, все еще не теряющий присутствия духа. Дэнни Пинк поднял руку и коснулся пальцами виска. — Дэнни Пинк. — Рады знакомству. Мистер Пинк, мы хотели поговорить с вами, — Янто взял слово. — Мы видим, что вас совсем не впечатлили слова Доктора. Вам кажется, что перед вами человек, который ничего не понимает. Возможно, в чем-то вы даже правы. Я бы тоже предпочел быть человеком, который не понимает вашей боли и не может разделить страдания. Но я как раз тот, кто тонет с вами в одной лодке. Вы же не будете спорить, что этой лодке путь только ко дну? Дэнни медленно покачал головой. — Мы понимаем, каково это, — вступила в разговор Тош, — и вы можете просить, требовать у тех, кому вы небезразличны, оказать вам эту услугу. Это даже не будет убийством. Вы вправе даже перестать чувствовать... Но от этого вы не вернетесь в могилу. — Покой вам теперь не светит, — криво улыбнулся Оуэн. — Да и бороться пока не с кем. Зачем же вот так сразу выключаться? Мне нравится жить. Настолько, что я чувствую эту боль и при этом, мне кажется, слышу запах весенних цветов. Они ведь пахнут, Джек? — Да, — Джек подошел и встал рядом с друзьями. — Капитан Джек Харкнесс, Торчвуд. Рад знакомству. Доктор заметил, что он снова коснулся ладони Янто. Словно через этот металл тот мог хоть что-то ощутить. Дэнни с удивлением посмотрел на него и ничего не сказал. — Это ваш выбор, Дэнни, — сказал Янто, и его пальцы шевельнулись в сторону Джека. — Но вы нужны нам живым. — Нам сказали, вы солдат, — Тош смотрела ему прямо в глаза. — Вы могли бы командовать этой... армией. — Где вы видите здесь армию? — глухо ответил Дэнни. — А как вам кажется, что это такое? — Тош усмехнулась. — Нас просто выпустили погулять? Кто-то собрал себе немаленькую армию. Кто-то, кого забавляет смотреть на людские страдания. Клара вцепилась в Доктора с такой силой, что тот едва не вскрикнул. — Какая умная девочка! — раздался с высоты театрально-звонкий голос Мисси. — Я недооценивала тебя раньше. Сама додумалась или как? Доктор развернулся на голос, за ним и остальные. Мисси спускалась с затянутого тучами неба, как Мэри Поппинс, держась за ручку зонтика. — Телевидение — это просто замечательно, но намного интереснее наблюдать из гущи событий, — она сложила зонтик и улыбнулась. — Привет, Доктор. Вижу, ты уже начал двигаться в правильном направлении. Она приблизилась к ним, держа в руках излучатель. — С кого из вас мне начать? Наверное, с бедной Клары. Проявлю милосердие… — О каком милосердии ты говоришь? — Доктор подскочил к ней и вырвал излучатель из рук. — Прекрати немедленно! — Прости, дорогой, — невинно улыбнулась Мисси. — Я немножко заигралась. Твои друзья такие… аппетитные. — Что ты здесь натворила? — Доктор поймал себя на желании схватить ее за плечи и хорошенько потрясти. Сделать больно. Стереть язвительную улыбочку с губ. — Создала армию, — она пожала плечами. — Армию невыразимой мощи. Представь себе, они могут завоевывать целые планеты, миры, вселенные! Чем больше они убивают, тем сильнее становится армия, потому что мертвый присоединяется к ним. Это же прекрасно! — Это отвратительно… — пробормотал Доктор. Мисси поднесла к губам браслет управления: — Кибердетки, покажите, на что вы способны! Поднимите правую руку вверх… Левую… Торчвуд не пошевелился. Кибермены, которые сомнамбулически бродили вокруг своих могил, замерли на местах и начали покорно выполнять ее команды. — Видишь? Сотни, тысячи покорных солдат, сильных и неуязвимых, и все это в твоих руках! — Что? — Доктор не мог поверить своим ушам. Мисси в один шаг оказалась рядом с ним и нацепила браслет ему на запястье. — С днем рождения, — промурлыкала она и улыбнулась растерянности на его лице. — Ох, ты забыл? Хорошо, что один из нас еще помнит… — Зачем мне… это? Мне не нужна армия! — О нет, тебе нужна армия! Именно тебе она и нужна! — Мисси вдруг пришла в ярость, Доктор почувствовал это, она словно разом лишилась всех своих масок. Сквозь язвительность проступило что-то настоящее, что-то, что Доктор давно успел забыть. — Сотни людей в плену у Далеков — ты можешь их освободить! Столько планет в опасности — ты можешь их спасти! Наконец-то у тебя есть оружие такой силы, чтобы сделать все, что ты хочешь! — Мне не нужна армия для этого! — У тебя нет выбора. Иначе эти облака никогда не развеются! — она присела в издевательском реверансе. — Завоюй Вселенную, Доктор. Покажи плохой девочке, как это делается. Доктор в растерянности огляделся. Он заставил себя смотреть, понимая, что едва не упустил что-то по-настоящему важное. Что-то, что в этом балаганном спектакле находилось за кулисами, в тени. Кибермены, переставшие получать команды, замерли ровными рядами, каждый около своей могилы. Клара отчаянно обняла Дэнни Пинка, который смотрел на Доктора поверх ее плеча. Джек стоял рядом, держа за руку Янто. Он тоже смотрел на Доктора, но — Доктор понял это — доверял ему. И готов был принять любое его решение. За ними чуть в стороне плечом к плечу стояли Тош, Оуэн, Рекс и Гвен. Доспехи и искореженный внутренний механизм не сделали мертвых киберменами. Они остались людьми, и победа человеческой личности почти подкосила Доктора. Он перевел взгляд на Мисси. Она смотрела на него с каким-то скрытым страданием, непривычно искренняя, и Доктор невольно захотел ей поверить. Он напомнил себе, что это Мастер и что кажущаяся хрупкость — только иллюзия, еще один способ манипулировать. — Зачем ты это сделала? — Я хотела, чтобы ты понял, что между нами нет различий, — ответ эхом отдался у него в голове. — Я хочу вернуть своего друга. Доктор смотрел и не узнавал. Между ними были тысячелетия вражды, споров, ссор. Он дважды, трижды, сотни раз уже оплакивал ее и хоронил, и она каждый раз возвращалась, чтобы вступить с ним в сражение. Она была безумна, она стремилась разрушать и уничтожать все, на что падал взгляд, она не заслуживала ни капли его доверия. Но она смотрела с такой тоской, с затаенной просьбой, которую Доктор не мог расшифровать, что ему хотелось, чтобы она не лгала. Хотя бы теперь, впервые в жизни, не лгала. А потом вернулось воспоминание о своих собственных словах, обращенных к Дэнни. И нахлынула ярость. Захотелось ударить ее, причинить боль. Она пыталась обернуть его слова о боли и разнице между ними в свою пользу. Она зашла на запретную территорию: уже много лет они не произносили слово «друг». Оно оставалось между ними невесомым призраком, и Доктор какое-то время лелеял надежду, но после Вэлианта он заставил себя перестать надеяться. А потом порвалась и последняя ниточка, связывавшая их. Он заставил себя посмотреть на нее. Она вернула взгляд, словно что-то искала в нем. Доктор отстраненно подумал, что хотел бы видеть рядом с собой на Трензалоре именно ее. Что хотел бы видеть ее на Трензалоре вместо себя. Что никогда больше не хочет ее видеть. Она заставляла его чувствовать, принимать решения, что-то делать, и это шло вразрез с его привычной уже жизнью, с хорошей доброй Кларой, которая всегда знала, как ему следует поступить, но ничем не могла помочь сейчас. Поэтому Доктор сделал единственное, на что хватило его маленького внутреннего резерва. Он опустился перед Мисси на колени, взял ее лицо в ладони и осторожно поцеловал. Она замерла — и, если бы он не знал ее лучше, он решил бы, что она напугана. Ее сердца бились гулко, звучно, в унисон его собственным. У него словно заложило уши, так что он мог слышать только этот усиленный в два раза стук. — Спасибо, — тихо сказал Доктор и отстранился. Минуту назад в нем клокотала ярость, было желание выкинуть какой-нибудь дурацкий трюк, выдать экспромтом многословный запутанный монолог, дать выплеснуться всему, что бурлило внутри, но порыв прошел. Мисси смотрела на него странным немигающим взглядом, от этого взгляда тоже было тяжело. Впервые он на самом деле задумался, что же чувствуют Далеки. Оставив Мисси, он медленно прошел между могилами и с какой-то скрытой торжественностью вручил браслет Дэнни Пинку. — Ты сможешь распорядиться этой армией получше меня, Пи, — пробормотал он. — Я уж точно не офицер. Мисси поднялась с колен и продолжала на него смотреть. Он чувствовал ее взгляд спиной, затылком, всем своим существом. Действительно, кто он, в сущности, такой. Не офицер. Не предводитель. Не гений. Не хороший человек. Не плохой человек. Просто... идиот какой-то. Однако стремление прокричать об этом на весь мир его уже оставило. — Что ты делаешь? — Мисси встала рядом. — Я думаю, ты видела, что эти люди... — Доктор показал рукой на киберменов, которые шагнули вперед, все четверо разом. — Что они не шевельнулись, когда ты отдавала приказы. Их сердца оказались сильнее, чем ты думала. — Это невозможно, — спокойно ответила Мисси. — Я имею в виду, технически невозможно. Доктор поднял голову. Сейчас Дэнни Пинк стоял рядом с такими, как он, и больше не страдал от одиночества и боли: он стал тем, кем был всю свою жизнь: солдатом, воином, полководцем. — Любовь — это обещание, — бросил он излишне резко в сторону Мисси. — Они никогда не причинили бы вреда тем, кем при жизни дорожили. Как бы больно им от этого ни было. В конце концов, боль — лишь доказательство жизни. Она хотела что-то сказать, но осеклась. Помолчала мгновение и начала снова, несколько хриплым голосом. — Что теперь, Доктор? Что твои люди будут делать сейчас? — Пи... — Доктор перевел взгляд с Дэнни на Янто, Тош и Оуэна. У всех на лицах была написана непреклонная решимость. Джек подошел к Доктору, и обнял Гвен за плечи. Клара и Рекс стояли неподалеку. Клара не смотрела на Доктора, и от этого у него что-то обрывалось в душе. — Эти облака должны сгореть, — сказал Дэнни Пинк. — Вот так? — в голос Мисси вернулись издевательские нотки. — И кто же их сожжет? — Я. — Один кибермен не справится с этим облаком, — Мисси явно дразнила его. Доктора посетило подозрение, что все происходящее сейчас — тоже часть ее кошмарного плана. — Он не один, — заговорил Янто. — Даже четырех киберменов не хватит. — Нас не четверо, — Оуэн улыбнулся почти что непринужденно. — Нас намного больше. — И я даю слово офицера, что каждый кибермен, который поднимется в воздух, сделает это не потому, что отдам приказ... — Дэнни Пинк поднял вверх руку с браслетом. — Но потому что сам решит сделать этот шаг для спасения тех, кто остается жить. Жизнь человека — огромная ценность. Каждый из нас так или иначе положил свою жизнь на охрану и защиту человечества. Я не хочу, чтобы эти жертвы были напрасны. Сегодня мы освободим мир от угрозы. Сегодня ты будешь спать в безопасности. Последние слова он произнес, обращаясь к Кларе, которая закрыла руками лицо. Она не плакала, но сухие глаза невыносимо жгло. Янто поднял руку и отсалютовал Джеку. — Всего хорошего, капитан! Рад был повидаться. Бледный до синевы Джек отсалютовал в ответ и промолчал. Доктор отвернулся — последний взгляд, которым обменялись Джек и Янто, не предназначался никому постороннему. Гвен и Рекс стояли, стиснув зубы. Тош и Оуэн улыбнулись им и повернулись к Пинку. — Командуйте, адмирал Пинк, — пошутил Оуэн, и в абсолютной тишине Дэнни Пинк сделал шаг к замершим по стойке смирно киберменам. Кибермены взлетали почти вертикально, с пугающей синхронностью. Земля вздрогнула и угомонилась. Сотни сияющих доспехов взорвались праздничным фейерверком, огонь занялся из центра облака к краям, выедая его изнутри. Голубое небо приветливо мелькнуло в появившемся окошке. Огонь снес облака, открыв доступ небу и солнечным лучам. В воздухе ощутимо посвежело. Джек поднес руку козырьком к глазам, закрываясь от яркого света, и посмотрел в небо. Клара рассеяно ловила пепел. — Ну вот. Облако исчезло. Сгорело совсем, — глухо сказала она. Доктор хотел было ответить что-то радостное, но наткнулся на взгляд Джека и промолчал. Тяжелую тишину нарушил голос Мисси. Слова давались ей тяжело. Она стояла с закрытыми глазами, словно, решившись, боялась остановиться: — 10 0 11 00 : 02. Доктор медленно обернулся. — Что?... — Текущие координаты Галлифрея. Ты, конечно, не догадался посмотреть на прежнем месте? —Ты лжешь, — Доктор в один большой шаг оказался рядом, нависнув над ней. — Зачем мне лгать тебе теперь? — быстро заговорила она, словно боялась, что будет прервана, — Мы могли... мы бы могли отправиться туда вместе. Только ты и я, как в старые времена?.. Доктора ударило такой искренностью наотмашь. Как он ни старался убедить себя, что она лжет всегда, он не мог не видеть ее неприкрытой, беззащитной откровенности сейчас. Она была честна с ним, открывалась для удара — и он не мог заставить себя ударить в ответ. Хотя она, безусловно, заслуживала. Но Мисси смотрела на него такими глазами — о боже, где она этому научилась, где они все учатся делать это глазами? — и он понял, что проиграл. — Ты будешь в кандалах, — буркнул он. — Если ты так хочешь, — ее ответ прозвучал достаточно игриво, чтобы скрыть растерянность. — Стой, — голосом Клары можно было резать металл. Она быстро подошла к Доктору и достала из кармана подобранный излучатель. — Если ты позволишь ей уйти, то во всем, что произошло в этот день, будешь виновен ты сам. Старый друг, да? Пусть ты однажды сохранил ей жизнь, я не позволю сделать это снова. Доктор посмотрел ей в глаза и увидел только непреклонную решимость убить. Ей хотелось сделать больно — ему, ей, кому угодно теперь, когда она потеряла все. Мисси улыбнулась — с хищной горечью, Доктор встал между ними, мучительно подбирая слова, и не знал, чем можно остановить Клару. Он никогда не был способен противостоять ей. — Уйди, Доктор, — приказала она. — Или я выстрелю. В тебя. Джек вдруг схватил ее в охапку, сгреб, выбивая из руки излучатель, прижал к себе и позволил уткнуться лицом себе в шинель. Из Клары словно в один миг выпустили весь воздух, она сжалась в руках Джека, и ее прорвало. Она плакала тихо, очень горько и безутешно. Джек баюкал Клару, целуя в растрепанную макушку украдкой, и не стремился скрыть собственное горе. Доктор отвернулся, не в силах это выносить. Он не мог, не хотел смотреть на лица, его гениальная голова отказывалась вычислять, он не мог найти ответ на простой вопрос: когда что-то пошло не так? Мисси покачала головой, подошла к нему и взяла за руки. — Пойдем? — мягко спросила она. — Доктор? Он в растерянности кивнул. — Ты всегда будешь выбирать ее, да, Доктор? — ударил в спину голос Джека. — Тогда, на Вэлианте, ты готов был простить все, что произошло, забыть, лишь бы он остался с тобой. И теперь ты снова оставляешь Землю позади? Как мне жить с твоим выбором, Доктор? Как нам всем теперь жить? Доктор повернулся к нему, его руки все еще оставались в руках Мисси. — Я не могу иначе, Джек, — беспомощно сказал он. — Она мой единственный путь к дому. Он сам почувствовал, насколько жалко это прозвучало. Как будто он сказал: «Она мой дом», — и дал Мисси повод для насмешек. Но она не смеялась. Смотрела пристально и внимательно и не убирала рук. — Тета, — сказала она твердо. — Пойдем. Она отстранилась и первая пошла к ТАРДИС. — Клара... —начао было Доктор, он не хотел расставаться так, но она только спрятала голову на груди Джека. — Уходи, Доктор, — ответил за нее Джек. — Уходи, пожалуйста. И не возвращайся на Землю. Доктор молча повернулся на каблуках и пошел вслед за Мисси. Она почти дошла до Тардис, остановилась и обернулась, с недоверием и надеждой во взгляде, которые не подходили ей. Доктор не успел додумать эту мысль. Краем глаза он увидел исказившееся вмиг лицо Гвен и вскинутый пистолет и услышал звук взведенного затвора. Времени на осознание не было, все, что успел сделать — один шаг между выстрелом и Мисси. Затем он упал. Мисси оказалась с ним раньше других, перевернула на спину, серьезно и сосредоточенно осмотрела рану. Сквозь внешнее спокойствие проступала ярость. Побелевшее лицо превратилось в маску. Гвен со всхлипом упала на колени, стискивая в онемевших пальцах пистолет. Рекс опустился рядом, пытаясь не то успокоить, не то закрыть от возможных последствий. Гвен, не мигая, смотрела перед собой и не могла сказать ни слова, хотя ее губы шевелились. Джек и Клара оказались рядом с Доктором почти одновременно, но она выставила вперед руку, запрещая приближаться. — Мисси... — Доктор погладил ее по щеке, стремясь привлечь внимание. — Все в порядке. — Ты идиот, — прошипела она. — Я идиот, но я живой идиот, — покладисто согласился Доктор, очертив пальцем острую скулу. — Все в порядке. Будь хорошей девочкой, ты никого сегодня не убила... И не надо. Не надо никого убивать. — Доктор... — Джек присел на корточки, игнорируя взгляды Мисси. — Тебя надо переправить в Торчвуд, немедленно. — Не надо. Джек... — Доктор оперся на плечо Мисси и попытался сесть. Его разум сознательно игнорировал боль, в конце концов, пределы галлифрейской выносливости значительно превосходили человеческие, а проявить слабость сейчас значило, возможно, обречь всех присутствующих на гнев Мисси. Именно сейчас, когда ее едва удалось успокоить... Доктор не мог судить Гвен, импульсивность людей не раз приводила их на грань катастрофы, но и позволить этому продолжаться был не намерен. Он с некоторым удивлением прислушался к себе, убедился, что пуля не задела важных органов, и попытался встать. — Доктор! — Мисси решительно уложила его обратно на холодную землю. — Доктор, не спорь с Джеком, — Клара всхлипнула, села рядом и погладила его по волосам. — Все будет хорошо. — О, господи, Клара, ну, конечно, все будет хорошо, — ворчливо отозвался Доктор. — Я же Тайм Лорд, в конце концов. Мне кажется, вы все начинаете об этом забывать. — Потому что ты идиот, — пожала плечами Мисси. — И если ты думаешь, что твои горячие речи могут остановить меня от уничтожения этой блохи, поднявшей на тебя руку, то я... — Вообще-то она подняла руку на тебя, — оборвал ее Джек. — Если ты вдруг не заметила, то единственная, кому тут точно не рады — это ты. Я не могу взять в толк, почему Доктор продолжает защищать тебя. — Она мой друг, — Доктор крепко взял Мисси за руку. — И я ее не оставлю. Мисси замерла. Доктор почувствовал, как ускорилось биение ее сердец. — Никакого Торчвуда, — помедлив, произнесла она. — Мы отправимся в ТАРДИС. — Но ему нужна помощь! — сказала Клара. — Разве ты можешь оставить Доктора без помощи? — Я не могу оставить его там, где ему скорее навредят, чем помогут, — скривилась Мисси. — В ТАРДИС есть все необходимое. Разумеется, если ты не собираешься регенерировать прямо сейчас, Доктор. Это было бы досадным упущением, мне нравится эта регенерация. — Правда? Нравится? — искренне удивился Доктор, вглядываясь в ее лицо. Она кивнула. Джек прижал руку к лицу и расхохотался. В этом смехе было больше нервозности и невысохших слез, чем настоящего веселья, но его хватило, чтобы напряжение ушло. Клара неуверенно заулыбалась, словно пыталась вспомнить, как это делается. Рекс помог Гвен подняться и подвел к Доктору, по-прежнему готовый закрыть ее собой в случае чего. — Я не хотела ранить тебя, Доктор, — пробормотала Гвен. — Я... не должна была этого делать. — Как твои люди любят извиняться, Доктор... — Мисси картинно вздохнула. — Это ты их научил, или они от природы с такими дефектами? — Отстать от людей! — лирическое настроение мигом оставило Доктора. — Тебе мало того, что ты натворила? Лучше помоги мне, пока не оказалось, что какой-нибудь ретивый кибермен затаился за памятником в надежде свести с тобой счеты. — Не надейся, милый, — Мисси и Джек вдвоем помогли ему подняться. Доктор прислушался к себе. Голова кружилась, в целом все было нормально. Жив, цел... Только пиджак безнадежно испорчен. Он пошатнулся, и Мисси перехватила его за талию. Пальцы ее тут же оказались вымазаны красным. Она выругалась себе под нос, понимая, что Докторской бравады хватить от силы на пару минут. — Может, все-таки Торчвуд? — с надеждой уточнил Джек. — Нет. Нам пора уходить. Я буду надеяться, что оставляю вас в безопасности, — Доктор оперся на плечо Мисси. — Гвен, я не сержусь. Мне... мне очень жаль. И.. Клара... — она сделала шаг к нему, и он позволил себя обнять. — Помни, что я говорил тебе про такие излучатели, — прошептал он ей на ухо. — Это межвременной портал. Он найдет дорогу назад. Клара охнула и прижала ладонь ко рту. Доктор подмигнул ей. — Идем, — Мисси утянула его к ТАРДИС. — Мое терпение сейчас закончится. Ты же так не хочешь, чтобы я кого-нибудь убила... Доктор позволил себя увести. На пороге она обернулся и отсалютовал Джеку. Джек прижал к себе Клару и улыбнулся, почти искренне. Они стояли молча, четыре человека посреди огромного опустевшего кладбище, и смотрели, как синяя полицейская будка медленно исчезает. Солнечные лучи пролетели насквозь, зацепившись за мигающий фонарь, и ТАРДИС исчезла, оставив после себя искрящиеся брызги солнечных зайчиков. — Мы еще увидим его? — спросила Клара у Джека, прижавшись к нему лбом. — Не знаю, — задумчиво ответил Джек. — Не знаю, Клара. В конце концов, он слишком давно не был дома... Солнечные зайчики рассыпались по промерзлой траве, смешавшись с пеплом сожженных облаков. Клара выпуталась из-под руки Джека и первой пошла прочь, переступая через раскопанные могилы, обходя вывороченные памятники, пиная маленькие камни, попадающие ей под ноги. Молча, быстро, ни разу не оглянувшись назад.
Название: Рождество по-галлифрейски Подарок: для Lileia Размер: мини, 1666 слов Пейринг/Персонажи: президент Романа, координатор Нарвин, кардинал Браксиэтель, Лила Категория: джен с намеками Жанр: юмор Рейтинг: G Краткое содержание: попытка устроить Рождество по земным канонам на другой планете.
Порой Нарвину казалось, что некоторые люди занимают важные посты просто потому, что на обычной службе им скучно. У них не хватает терпения сидеть в засаде, ловя преступников, строчить годовые отчеты о расходовании средств или с утра до ночи заполнять библиотечные формуляры. Но вместо того, чтобы заняться чем-то творческим — скажем, программированием или живописью, которые, увы, тоже требуют немалой усидчивости, эти люди идут в госаппарат и там в полной мере изливают энтузиазм на бумагу. Та, как известно, всё стерпит, даже если она электронная. У него не вызывало никаких сомнений, что Романа пошла в политику именно за тем, чтобы дать волю своему воображению. Даже теперь, после всех приключений и опасностей начав считать ее другом, Нарвин стонал сквозь зубы при одном лишь упоминании «инициатив президента». Впрочем, в его понимании, любые инициативы существовали исключительно для того, чтобы трепать координатору НРУ и без того расшатанные нервы. — Последним пунктом на повестке дня, — огласила Романа, обводя присутствующих чересчур веселым взглядом, — у нас празднование Рождества! Нарвин самым непочтительным образом уронил челюсть на скрещенные руки, а их — на стол. Романа эту демонстрацию проигнорировала и с деланной бодростью продолжила: — Представители студенческого самоуправления на днях обратились ко мне с петицией: ввиду присутствия на Галлифрее большого числа студентов с Земли и ее колоний провести празднование Рождества сообразно их традициям. Я нашла эту идею весьма вдохновляющей — тем более, нам всё равно необходимо отвлечь граждан от недавних событий и дурных мыслей. — Весьма мудро, Леди-Президент, — согласился недавно вернувшийся на планету и, соответственно, в состав Совета Браксиэтель. — Сначала теракты, затем учиненный Пандорой переворот и проблема догма-вируса, и, наконец, попытка захвата далеками столицы — я бы сказал, всё это не поднимает настроения. — А нелепый земной праздник с фейерверками его поднимет! — не отрывая подбородка от сложенных рук, пробурчал Нарвин. — Единственное, что возрастет со всей определенностью, — статистика преступлений. Вам всё равно, Браксиэтель, а последствиями занимаются канцлерская стража и НРУ! — Рождество — это весело, Нарвин, — возразила Лила. С недавних пор Романа настояла на том, чтобы она присутствовала на всех совещаниях, и Высшему Совету пришлось вновь пойти на поводу у сумасбродного лидера. — Это огни, угощения, сувениры, рождественская елка! Доктор однажды возил меня и показывал, даже познакомил с земным божеством — Санта-Клаусом, в честь которого и проводится этот праздник. Нарвин уставился на нее со смесью удивления и раздражения. — Это пожароопасная ситуация, пьяные драки и иноземная флора, которая может стать источником Рассилон знает каких бактерий! И еще сувениры — бессмысленная трата бюджетных средств! — Вы рисуете какую-то совсем апокалиптичную картину, — хмыкнул Браксиэтель. — Единственный риск, сопряженный с Рождеством, — получить какие-нибудь ненужные статуэтки в подарок. Впрочем, я бы не отказался от Артемиды Эфесской, — он многозначительно дернул бровями. — В моей Коллекции не хватает пока ее и египетских пирамид. — А мне кажется, координатор очень верно оценивает все опасности, — задумчиво подперла ладонью подбородок Романа. Нарвин было радостно вскинул голову, но тут она продолжила: — Поэтому он и займется подготовкой празднования. — Что?! — опешил Нарвин и снова уронил челюсть, на сей раз неподдельно. — Романа! — И впрямь, — посмеиваясь, развел руками Браксиэтель. — Леди-Президент просто поражает меня своей мудростью: вы как никто другой, Нарвин, сможете организовать всё так, чтобы ни одна из перечисленных вами катастроф не претворилась в реальность. — Да… не… — Нарвин хватал ртом воздух и в отчаянии обернулся к последнему источнику спасения: — Что мне делать, Лила?! — Во-первых, найди Санта-Клауса, — с серьезной миной начала загибать пальцы та, — в красной куртке и с мешком подарков, как полагается. Во-вторых, елка. В-третьих… — Украшения, — подсказал Браксиэтель и скрестил руки на груди, стараясь не улыбаться слишком уж широко, — непременно должны быть гирлянды, огни и снежинки на башне НРУ! — Ну и всё остальное, по списку, — закончила Романа, — обратитесь к студенческому совету, они пояснят. В конце концов, Рождество — это самая лучшая земная традиция! С убитым видом поднявшись на ноги и шаркающей походкой покинув кабинет, Нарвин вяло подумал, что самая лучшая земная традиция грозит обернуться для него худшим днем в жизни. Или даже неделей. Собственно, он не ошибался, что и попытался донести до упертой Леди-Президент на следующей планерке. — Мы нашли красный колпак и даже решили проблему эльфов, но олень! Романа, где, по-твоему, я должен на Галлифрее взять оленя?! — Как насчет лошадей? Говорят, русская версия Санта-Клауса ездила на тройке. — О, вы так хорошо осведомлены, кардинал! Может, вы и займетесь этим безобразием?! Браксиэтель вздохнул. — Как расшифровывается название вашего отдела, Нарвин? Вот это сокращение — НРУ? Я запамятовал. — Небесное Разведывательное Управление, — удивилась за него Лила. — Как ты мог забыть, Браксиэтель? — Спасибо, Лила! Полагаю, я слишком долго был вдали от дома. — Он развернулся к Нарвину: — Видите, Нарвин? Разведывательное! Так займитесь наконец делом и разведайте самостоятельно уже хоть что-нибудь! Пользуясь архаичным сленгом, я бы даже сказал «погуглите», но, боюсь, вам и значение этого слова придется разведывать. Отчетливо осознав, что на сочувствие можно не надеяться, Нарвин издал похожее на змеиное шипение и, швырнув на стол планшет, вылетел из кабинета прочь. Они хотят Рождества? Они его получат! Всё же он был профессионалом и не собирался так легко сдаваться. Тем более, прозябавший в рутине и праздности Высший Совет вряд ли собирался снизойти до проверки его трудов.
В день праздника посреди зала, где проводились инаугурации президентов, стояла елка — высокая, стройная и столь очаровательно нарядная, что ее интересный оттенок можно было даже не заметить. Браксиэтель заметил и не донес бокал с шампанским до рта. — Романа… Это то, о чём я думаю? — Елка, — задумчиво сказала Леди-Президент. — Вроде ничего. К игрушкам подход определенно творческий. — Ничего?! — ахнул Браксиэтель и, наклонившись к ее уху, панически зашептал: — Миледи, она фиолетовая! А эти псевдососульки скручены из текстов наших законов и предписаний! — Ну и что? — пожала плечами Романа. — Большая часть из них годится только на растопку и на печати выглядит хуже, чем, гм, в гирлянде. Кроме того, я всё равно собиралась изменить пару десятков статей и еще дюжину аннулировать. Надеюсь только, координатор выбрал самые спорные и устаревшие страницы. — Но, Мадам Президент, если Нарвин напортачил даже с елкой, я боюсь представить, что… — Браксиэтель! — весело подлетела к ним Лила. — Посмотри, какая прелесть! Разве Нарвин не молодец? — Да, — с усилием растянул губы в улыбке кардинал и отсалютовал бокалом канцлеру Вэльесу, — конечно. Мне только интересно, где наш виновник торжества? Кто-нибудь его видел сегодня? Словно в ответ заиграла веселая мелодия, в которой присутствующие узнали спетый на мотив «звенящих бубенцов» гимн, от которого отказались еще в эпоху Рассилона. Двери зала распахнулись, и к толпе студентов и государственных деятелей выехали сани, запряженные весьма реалистичным оленем. Олень неистово крутил головой, увенчанной шикарными раскидистыми рогами, и, встретив взгляд удивленной Романы, обрадовался: — С Рождеством, хозяйка! Счастливого нового года, хозяйка Лила! — Хо-хо! — легко спрыгнул с саней некто, облаченный в красный колпак с помпоном и официальную прайдонианскую мантию, подбитую по полам и подолу белым мехом. Забросив на плечо внушительный мешок и пригладив окладистую бороду, он подскочил к Браксиэтелю и варежкой ущипнул его за щеку: — А кто это у нас тут такой упитанный и непослушненький?! Хорошо ли ты вел себя весь год, мальчик, выучил ли стишок для старого Санты? — Что вы себе позволяете?! — побелел Браксиэтель, машинально отхлебнул шампанского и весьма некуртуазно выплюнул прямо на бороду старику. — Что это?! Еще и безалкогольное?! — Плохим мальчишкам не положено, — погрозив ему пальцем, изрек Санта, метнулся дальше и, остановившись перед изумленной Лилой, запустил руку в мешок. — А вот для хорошей девочки у меня есть подарок! Этот набор охотничьих ножиков, будь умницей и режь ими только далеков! — Спасибо тебе, Санта! — с неподдельным восторгом вскричала Лила, прижав подарок к груди, и от полноты чувств запечатлела на щеке старика поцелуй. — Я обещаю, что они не будут лежать без дела! Санта вмиг стал одного цвета со своим одеянием, но взял себя в руки, покашлял по-стариковски в кулак и лукаво подмигнул Романе: — Уж насилу протиснулся в ваш камин — за дымоходом-то совсем не следишь, хозяйка! Чувствую, доведет твоя политика до… — Подарок, — недрогнувшим голосом потребовала Романа, протянув вперед ладонь. — Коорди… Санта. Санта вздрогнул и на пару нанопериодов застыл, словно прикидывая, что его ждет на ближайшем заседании Совета, но затем расплылся в улыбке и вытащил из мешка длиннющий белый шарф. Романа взвизгнула как девчонка и вцепилась в него обеими руками. — Как трогательно, — ядовито произнес Браксиэтель, скрещивая руки на груди. Он уже куда-то дел бокал с остатками детского шампанского — вероятнее всего, вылил прямо в кадку фиолетовой елки. — Всё никак не пойму: это отсутствие фантазии или попытка подкупа? Санта сокрушенно покачал головой, отчего помпон на его колпаке смешно мотнулся из стороны в сторону. — Хорошие девочки кладут пожелания старому Санте под елку, но непослушные мальчишки, конечно, этого не знают. И вообще не верят в Санта-Клауса! — он возмущенно насупил густые брови. — Бракс, — во всеуслышание веско заявила Романа, — чтобы исправиться, ты должен рассказать стишок! — Давай, Браксиэтель, — подначила и Лила, — ты ведь любишь поэзию! Должно же быть что-то в репертуаре этого твоего... Шекспира! Браксиэтель смотрел на них с вежливой оторопью: как главврач псиахитрической лечебницы на пациентов, в припадке психоза доказавших теорему Ферма. Затем, поняв, что так просто не отделаться, страдальчески вздохнул и продекламировал:
Маленький мальчик в сторонке скучал, Молча таймлордов в листке отмечал. Те веселятся: ура, Рождество!.. Завтра из них не найдут никого.
Романа поперхнулась лимонадом и закашлялась. — Хороший стишок! — от души одобрила Лила. — Я еще другие знаю, — скромно потупился Браксиэтель. — Рассказать? — Нет, не надо! Держи, кардинал! — придя в себя, выпалил Санта. — Заслужил... Не успев насладиться победой, Браксиэтель оторопело уставился на предложенный ему макет. — Бери-бери, — поторопил Санта, — мой агент сказал — настоящая, просто после компрессора материи. Непослушные мальчики из Древней Греции всё равно собирались ее разрушить. — Ваши эльфы явно напрашиваются на неуд по межпланетной культурологии, — смешавшись и не зная, благодарить или нет, огрызнулся Браксиэтель. — А елка выглядит так, будто она под кислотой. — Под активными марганцефосфатными удобрениями, — с гордостью поведал Санта, — оказывается, в нашей почве слишком много веществ, которые при ускоренном росте добавляют земным растениям столь необычный оттенок. Она еще и в темноте светится, не надо тратиться на электричество! Словно в доказательство его слов, грянул дружный крик «Елочка, зажгись!», и Паноптикон моментально погрузился во тьму. Весь. Но за исключением фиолетовой елки, разумеется. Откуда-то из-под потолка полилась громкая патриотическая музыка, довершая картину апокалипсиса. — А я предупреждал, что реле замкнет! — чересчур злорадно для доброго духа проорал Санта. — Как хорошо, что Рождество — только раз в году, да?! — Вовсе нет, — стараясь перекричать шум, отозвался Браксиэтель, — Мадам Президент как раз поступило предложение от немногочисленных, но активных русских студентов отпраздновать Рождество еще и по их календарю! — Что?! — взвыл Санта, срывая бороду вместе с колпаком. — Еще одно Рождество?! — И два Новых года, — мстительно посулил кардинал. — Надеюсь, костюм Снегурочки вашего размера в НРУ найдется?..
Название: Две тысячи лет Подарок: для Julia Devi Форма: миди, 3 766 слов Пейринг: Доктор/Мисси Рейтинг: PG-13 – R Саммари: «Очевидно, что Мисси хотелось бы зайти дальше. Может быть, мы увидим… что ей это удастся!» (с) Мишель Гомез
Доктор не беспокоится, когда Мисси якобы поражает выстрел Бригадира. Мастер не умирает. Доктор знает, что Мисси не закончила с ним, а значит, она появится снова – и очень скоро. Так и происходит. Доктор возвращается к Тардис, очень довольный собой. После расставания с Кларой это редкость, и он наслаждается этим ощущением. Сегодня никто не умер, и тот маленький мальчик больше не будет бояться монстров под кроватью. Когда Доктор видит Мисси, она кажется естественным продолжением пейзажа с золотыми листьями, картинно падающими с деревьев в кинематографически точно выверенном солнечном свете. Она кажется продолжением его настроения. Как будто только её не хватало, чтобы завершить паззл; последний кусочек встаёт на место в сердце Доктора, и этот день становится совершенным. Мисси сидит на крыше его Тардис и болтает ногой. – Где тебя носило? – приветствует она его. – Ты вернулась, – приветствует её Доктор. – Очевидно, – отвечает она. – Я создала этих киберменов, у меня была предусмотрена защита на случай, если они взбунтуются. – Значит, ты первая, кто озаботился этим. До сих пор все, кто пытались управлять киберменами, были ими же конвертированы. – Ты заметил! – Мисси польщена. – У меня просто большой опыт борьбы с… – Да, да, да, – прерывает она его. – Помоги мне слезть. Мисси спустилась бы и сама, но Доктор, не задумываясь, подставляет руки. Прикосновения Мисси не магнетические, не электризующие, в них нет ничего волнующего или необыкновенного. Нет ничего особенного в том, чтобы поймать её, когда она легко спрыгивает с Тардис. Большей частью, касаться её – всё равно что касаться самого себя: Доктор не замечает этого или не придаёт значения тому, что здесь заканчивает его тело и начинается её. Поэтому так странно было во время прошлой встречи получить «приветственное сообщение от 3W». Доктора нельзя назвать поклонником внезапных поцелуев от андроидов или дам в шляпках. Особенно в нынешней регенерации, которая не одобряет прикосновений в целом. Но его тело принимает поцелуй так, будто он в порядке вещей, пока его разум изо всех сил протестует. Тело узнаёт Мастера сразу, но разум слишком убедительно заверяет Доктора, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Всё время, что длится поцелуй, они спорят, заставляя его разрываться на части. В итоге разум побеждает и вытесняет противоречащие телесные ощущения вместе с мыслью о Мастере. Доктор даже не замечает, когда сам в благодарность целует Мисси на кладбище; если бы ему теперь напомнили об этом поступке, он бы пришёл в искреннее недоумение. Своё тело, её тело: Мисси просто обозначила новые границы обычного, а Доктор так же просто принял их. – Что на этот раз? – спрашивает он. – Далеки, боевые роботы, ядовитые цветы, предвыборные речи? – Извини, я сегодня без подарка. Тебе придётся подождать год до следующего дня рождения, – дразнит его Мисси. – Не торопись, я обойдусь и так. Доктор не замечает, что продолжает держать её ладонь, хотя Мисси давно твёрдо стоит на земле. Она обвивается вокруг него и перекидывает руку ему через плечо. – Сегодня я решила тебя удивить. Я просто пришла. Не ожидал? – Нет, – честно отвечает Доктор. – Я решила, что это будет забавно: пока ты станешь искать подвох… у меня будет время устроиться. – Устроиться? Мисси тянет его за собой. В Тардис. Снова разум кричит, что где-то здесь скрывается обман: может быть, Мисси собирается украсть его Тардис, или использовать её для создания парадокса, или... Всё в порядке, успокаивает тело, она не нанесёт нам вреда: это так же невозможно, как причинить боль самому себе. Когда Мастер всё же ранил, это всё равно что вскрыть себе вены: душе больнее, чем телу. – В твоей Тардис, – отвечает на его вопрос Мисси. Они уже внутри. Она бросает обнимать Доктора – вопреки разуму, это кажется нарушением правильного хода вещей – и огибает консоль танцующей походкой. – Надо же мне где-то оставить свои вещи. Мне нравится твой новый дизайн, – она указывает на галлифрейский текст над консолью. – Наконец-то подписал, какой рычаг для чего? Надеюсь, теперь ты перестал их путать. Думаю, библиотека подойдёт. У тебя же есть библиотека? Мисси упирает руки в бока и требовательно смотрит на него, а Доктор не поспевает за её мыслью. – У меня есть библиотека, и это не шпаргалки! – защищается он. – Это для... для моих друзей. Мисси смеётся. – Угу, на галлифрейском. – Значит, для тебя, – парирует Доктор, надеясь уколоть Мисси, но её лицо вдруг теряет все слои язвительности и манерности и становится прозрачным-прозрачным. Доктор и сам не сразу понимает, почему. – Для меня, – повторяет она высоким голосом. Доктор не рассчитывал вызвать на свет такую Мисси. Он не знает, что делать с ней, как он не знал, что делать с Мисси, преклоняющей перед ним колени, на кладбище. Он чешет висок. – Мне не нужны шпаргалки, – говорит Мисси обычным голосом. – В отличие от некоторых, я сдала экзамен по вождению с первого раза. Но спасибо. Она не выдерживает ровный тон до конца фразы, он снова срывается вверх, и Мисси стремительно оборачивается вокруг своей оси, так что её юбка взлетает следом. Она обозревает свои владения. – Так. Мои вещи. Она уходит поспешно, будто сбегает. Доктор идёт следом. Он огибает Тардис и находит Мисси прямо позади неё. При его появлении та торопливо принимает неестественно каменную позу, которая наводит на мысль, что до того она стояла на голове. Но у Доктора нет времени размышлять об этом, потому что он замечает её багаж. – Вот это – твои вещи?! – Ну да. Мисси невозмутимо берётся за ручку грузовой тележки, на которой возвышается огромная картонная коробка с торчащими из неё слоями пузырчатой плёнки. – Это она?.. – Угу. Доктор почему-то представляет себе лица членов Высшего совета Галлифрея, одно за другим. Мисси смотрит на него и тоже расплывается в улыбке. – Ты думаешь о том же, о чём я? – Высший совет. – Я представляла себе Рассилона, в конце концов, это его изобретение. – Ещё лучше, – соглашается Доктор. Он берётся за ручку, и они вдвоём катят тележку ко входу Тардис. По пути Мисси начинает смеяться. Доктор вторит ей, так что приходиться остановиться и устроить передышку. Звук, который он издаёт, удивляет его, и он вспоминает, что ещё не слышал хохота этого – не такого уж нового – тела. – Если бы они нас сейчас видели! – говорит Мисси. – Нас бы не одобрили. – Или даже изгнали бы. – Разобрали бы по косточкам на Совете. – Этот Доктор, – скрипит Мисси старческим голосом и машет скрюченным пальцем, – он думает, что ему всё позволено! У Доктора так не получается, она всегда была артистичнее, но он подсказывает: – И Мастер! – О, Мастер, – Мисси крутит ладонью у виска, – у того вообще в голове шестерёнок не осталось, поэтому он теперь без тормозов. – Мисси переключается на другой голос: – Don’t stop me now, I’m having such a good time!.. Тебе нравится, как я пою? – Как ни странно, да, – отвечает Доктор. Как ни странно, это правда. После года, каждый день которого начинался с исполнения Мастером новой песни в духе «Я не знаю, убить тебя или повременить» (ему их, видимо, писали на заказ), Доктор не преисполнился ненависти к музыке вообще и к его пению в частности. Даже когда Мисси не попадает в ноты. – …Don’t stop me now, if you wanna have a good time, just give me a call!.. – Мисси делает жест указательным пальцем в сторону Доктора и снова берётся за ручку. Продолжает она вполголоса, время от времени произвольно повышая громкость. – I am satellite, I’m out of control… I’m a sex machine, ready to reload… На пороге возникает небольшое затруднение, потому что Тардис хоть и больше внутри, чем снаружи, но предпочитает иметь двери строго определённой ширины. – Сейчас я это исправлю, – обещает Мисси и коварно ухмыляется. – Не надо! – тут же останавливает её Доктор. Вход в Тардис магическим образом расширяется на недостававшие десять сантиметров: видимо, она тоже не хочет испытывать способности Мисси. Заодно она сокращает путь к библиотеке, располагая её прямо за консольной комнатой. Мисси одобрительно оглядывает её. Мимоходом она интересуется: – Сколько из этих книг написал ты? До сих пор никто из спутников не задавал этого вопроса. Хотя могли бы и полюбопытствовать, ворчливо думает Доктор. Он скромно указывает на один из шкафов. Мисси наугад вытаскивает книгу. – О-о, стихи! Здесь есть про меня? Покажи, – она протягивает ему книгу, но тут же захлопывает. – Нет, я сама найду. И ведь найдёт, думает Доктор. Независимо от того, были они там или нет. Мисси небрежно суёт книгу на полку поверх остальных и отбегает в сторону. – …I’m burning through the sky… Она шумно и криво разрывает картон коробки. – …I’m trav’ling at the speed of light… Мисси бросает на пол обрывки плёнки. – Ты правда собираешься остаться здесь? – спрашивает Доктор. Мисси деловито обходит свой багаж, бормоча под нос. Потом осторожно выглядывает поверх него, так что только глаза и видно, и мнёт плёнку руками. – С тобой? – она смеётся – над ним. По контрасту со смехом её глаза выглядят ещё более испуганными. Мисси срывает последние полосы плёнки с большой металлической сферы и целует один из кругов, которые равномерно покрывают её поверхность: моё! Её движения всё быстрее и дёрганее. – Откуда ты взяла матрицу? – Украла. Собрала из конструктора «Юный мастер». Тебе не всё равно? – Я думал, ЮНИТ её конфисковал. Мисси манит Доктора пальцем и сообщает шёпотом: – Никто не может забрать то, что принадлежит мне. – Где твоя Тардис? Мисси морщит нос в сторону Доктора: ну и глупость ты сказал! – Она мне сейчас ни к чему. – Ты правда хочешь остаться? Она отворачивается. Широко раскидывает руки и обнимает сферу, прижимаясь к ней щекой. – Хочешь, я открою тебе секрет? Доктор подходит ближе и кладёт руку на гладкую поверхность. Изнутри исходит тепло. Мисси накрывает его ладонь своей. Доктор понимает, что знал, что она это сделает, если он окажется достаточно близко, и что ждал этого прикосновения. Его разум ждёт от Мисси неприятного откровения, но когда она касается его, любые надвигающиеся сюрпризы видятся не такими опасными. – Когда я умру в следующий раз… – начинает она. – Когда? – Что ты так удивляешься, Доктор? Я умираю рано или поздно. Не знаю, как ты умудрился протянуть две тысячи лет на одном запасе регенераций. Наверное, всему виной мой образ жизни, – она трагически вздыхает. – Слишком мало клетчатки и витаминов, слишком много стрессов. Когда я умру в следующий раз – не перебивай, дорогой, – Мисси гладит его рукой тёплый металл, – я буду здесь. Мисси смотрит на него, в её взгляде – невысказанная просьба. Доктор не может заставить себя пообещать, что вернёт её, когда – если – она умрёт. Они уже проходили это раньше: возвращение Мастера из царства мёртвых всегда означало, что туда вместо него отправится кто-то другой. – Если… – начинает он. – Когда, – поправляет Мисси. – Если, – упрямо повторяет он. У него не получается представить себе вселенную без неё. Она умирала прежде, но он никогда не прощался с ней навсегда. Она должна быть здесь, как часть нормального хода вещей. Вот же он, выход: – Не умирай! – восклицает он. – Ты можешь всё, что захочешь. Просто реши больше не погибать. Живи! Мы больше не будем воевать, тебе не придётся умирать из-за меня. Просто оставайся. Если хочешь, я найду тебе яблок. И бананов. Для витаминов, – поясняет он. – Остаться здесь? – Мисси выпускает его ладонь, и Доктор чувствует на коже холодный воздух. Её убаюкивающее прикосновение перестаёт действовать. Вместо него – её вопросительный взгляд, что делать с которым, Доктор не знает. Он бы с удовольствием заболтал её, чтобы этот момент прошёл, растворился в череде ему подобных, что были прежде. Он не хочет принимать это решение, как он не хочет брать на себя ответственность за возвращение Мисси из мёртвых. Что бы он ни выбрал, всё, что последует, будет на его совести. Мисси смотрит на него. Страх в её глазах проступает на поверхность, как чернила сквозь тонкую бумагу, только на этот раз она не пытается спрятать его. Ей страшно. Ему тоже страшно. Мисси оказалась храбрее: она пришла к нему с вопросом, который убивает её. Он может ответить «да» или «нет», но нельзя сделать вид, что он его не слышал. Момент настал. Доктор на секунду прикрывает глаза и жалеет, что нельзя попросить большую красную кнопку вместо того, чтобы отвечать, глядя в лицо Мисси. – Да, – говорит он. – Я могу остаться здесь? – недоумённо спрашивает Мисси. Доктор кивает. У Мисси становится потерянное лицо, будто дорога, по которой она бежала всю жизнь, вдруг закончилась, и она очутилась посреди леса без компаса и карты. – Путешествовать с тобой? Доктору кажется, что его дорога привела его к трамплину. Он разбегается и готовится прыгнуть. – Если захочешь. Но Мисси прыгает первой. Буквально. Она опутывает его руками и ногами. Пожалуй, это лучший выход в нынешней ситуации, думает он, потому что ни он, ни Мисси – как он подозревает – понятия не имеют, что делать дальше. Успокаивающие объятия Доктору как раз кстати. В них можно спрятаться и не принимать пока больше никаких решений. Мисси касается его щеки губами. Её дыхание прерывается и дрожит. Ей тоже не помешает что-нибудь успокаивающее, думает Доктор. Он гладит её по спине, как он научился от землян, и это действует: Мисси шумно выдыхает, почти стонет, как человек, которому позволили вытянуть уставшие ноги после долгой дороги. Поэтому Доктор продолжает. Он массирует её шею и затылок и с любопытством касается волос: у Мастера никогда не было длинных волос; интересно, как Мисси справляется с причёсками? Мисси одной рукой вытаскивает длинную шпильку и бросает её на пол вместе со шляпкой. Доктор осмеливается пальцами продолжить исследование: её прическа держится на одной, двух, трёх шпильках, пересчитывает он. Мисси отстраняется и в отместку щёлкает его по носу. – Показать? Доктор кивает: это решение ему по силам. Теперь он может видеть лицо Мисси, так что прятаться в объятиях уже не получается. Но Мисси целиком погружается в процесс и не пытается читать его эмоции; это хорошо, потому что Доктор и сам не знает, что бы она нашла на его лице. Мисси одну за другой достаёт шпильки и засовывает круглым концом в рот. У неё наверняка есть система, настолько целеустремлённо она действует; у Мастера всегда есть система и план. Наконец Мисси проводит руками по волосам, которые пушистыми прядями падают на плечи, частью сохраняя форму, в которую были уложены. – М-м? – спрашивает она. Доктор хочет достать у неё изо рта шпильку, но она бьёт его по руке. Жестом фокусника она сама берёт одну шпильку, демонстрирует со всех сторон Доктору и бросает в сторону. Та втыкается в боковую стенку книжного шкафа и вспыхивает, оставляя после себя чёрное пятно. Мисси аккуратно убирает остальные шпильки в карман и взбивает волосы. – Женские штучки. Тебе не понять, – оскаливается она. – Что ещё у тебя есть? – спрашивает Доктор. Если он держит в объятиях бомбу, хотелось бы знать, на какие кнопки нажимать не следует. Кажется, Мисси понимает его вопрос иначе. Она прижимается к нему и выдыхает в ухо: – Хочешь посмотреть? – Щекотно! Доктор стирает с уха влажную дорожку, которую оставил язык Мисси. Она смеётся тихим смехом, который предвещает, что она что-то задумала и что план вступает в ключевую фазу. Но пока Доктор обнимает её, это беспокоит его меньше, чем требует здравый смысл. Мисси отстёгивает с воротника камею. – Что это, ещё одно взрывное устройство? – Просто красивая вещица, глупый. Не всё, что на мне надето, взрывается. – Ты уверена? – уточняет Доктор. – Проверь сам. Доктору кажется, что она к чему-то клонит. Мисси целует его в губы. Когда разум своими комментариями не мешает телу воспринимать происходящее, всё получается намного лучше. Как будто они всегда это делали. Может быть, они на самом деле всегда это делали, а Доктор просто не замечал? Он уже ни в чём не уверен. – Две тысячи лет, – шепчет Мисси. Доктор решает спросить: – Мы делали это раньше? – А ты не помнишь? – она находит это забавным. – Тогда я тебе после скажу. Доктор снова целует её. – Точно делали, – решает он. Мисси смеётся. Все остальные поцелуи в его жизни выбивали его из колеи своей внезапностью, неуместностью и непонятностью. Этот течёт так привычно и гладко, что никак не может быть одним из первых. Мисси пытается снять свой жакет, ни на секунду не разрывая объятий, поэтому их борьба получается бурной, но стремительной. Когда жакет падает на пол, ничего не взрывается. Доктор выдыхает. Руки Мисси заползают ему под свитер. Это не неожиданное ощущение, но Доктор не знает, куда они направятся дальше, поэтому он ждёт, пряча лицо в её волосах. Она медленно касается его живота, потом одна ладонь скользит на спину и исследует позвонки. – Доктор, я бы тоже не отказалась. Мисси раздвинула границы обычного, и он уже понимает, чего она хочет. Она не расслабляется под его прикосновением, наоборот, мышцы её живота сокращаются, и она вздрагивает под его пальцами. Но она не позволяет ему прекратить. – Мне нравится. – Правда? – удивляется он. – Две тысячи лет, Доктор, только попробуй остановиться сейчас. Одну за другой она расстёгивает пуговицы на блузке. Значит ли это, что ему тоже надо снять что-нибудь, сомневается Доктор. Например, пиджак? Пиджак – это достаточно безопасно; если что, можно сказать, что ему стало жарко. Ему приходится выпустить Мисси из рук, и она тут же пригвождает его к месту взглядом. – Мне просто… – объясняет он, спутанный рукавами, – …стало жарко. Мисси закатывает глаза. – Тогда и свитер сними, – говорит она. – И, если подумать, брюки. – Вместе с ботинками? Мисси не удостаивает его ответа. Она снимает блузку, юбку, конструкцию из пояса с чулками и расшнуровывает ботинки настолько уверенно, будто это само собой разумеется, так что Доктору становится неловко находиться рядом с ней одетым. Он начинает догадываться, к чему всё идёт, но думать эту мысль ещё более неловко, чем разоблачаться под одобрительным взглядом Мисси. Куда проще делать – и позволять Мисси действовать, потому что на этот раз она лучше справляется с навигацией. К счастью, она тоже это понимает. Она сама подходит к нему; пока Мисси целует его, нагота становится привычной. Словно всегда было самым естественным делом держать в руках её дрожащее от нетерпения тело. Две тысячи лет. Доктор всегда прекрасен. Мисси жадно касается его; наружу рвётся: «Моё, моё», которое она не смеет произнести, потому что тогда обязательно всё рассыплется в последний момент, как всегда. Он здесь, хотя он не может быть здесь. Две тысячи лет – этого никогда не случалось. Мисси не верит в его прикосновения, но впитывает каждое из них, потому что в глубине души знает: они прервутся в любую секунду, и всё будет по-прежнему. Это всё мне. Это – всё – мне. Руки Доктора высекают искры из тела Мисси: наслаждение, приправленное осознанием грядущего конца. Мыльные пузыри, неудержимо тающие у тебя на глазах. Неизбежная смерть, перед которой нужно вырвать у настоящего всё. Неотвратимая расплата за нынешнее нахальство. Доктор думает о том, как он восхитителен. Доктор думает… «Я что, чувствую твои мысли?» Мисси будто налетает на стену, она пытается остановить их поток, и ей это даже удаётся. – Нет, – отвечает она вслух. Им обоим становится холодно. В обрывках того, что ещё доносится до Доктора, он слышит – или домысливает за Мисси – разочарованное «Я так и знала» вперемешку с неверием, что её планы опять пошли прахом. Его разум требует остановиться и не слушать дальше. Но пока Доктор продолжает обнимать Мисси, он чувствует, как её заполняет чёрное разочарование; уверенность, что это она недорассчитала и промахнулась, в которой она никогда не признается даже себе. Она будет злиться, но она останется с этим знанием, а Доктор выйдет из положения, не запятнав своего сияющего образа. Его разум говорит, что так будет лучше. Но тело, которое продолжает ощущать Мисси, как часть себя, или сердце, или, может быть, совесть на этот раз не поддаются. Мисси боится, что он услышит её мысли. Но насколько же Доктор не хочет, чтобы она услышала его! Всё, что в его душе кричит о том, как он ненавидит её, как он боится её, как каждым своим появлением она наживую вырезает из него куски плоти, как он жаждет её смерти и какую вину ощущает, когда она пропадает, как каждое её возвращение дарит ему надежду и как больно, когда эта надежда умирает. Мисси не должна об этом знать. Доктор умеет прощать, он великодушен – и всегда прав. Его нельзя ранить предательством: он выше чужих слабостей. Его любовь – это обещание: спасти, быть рядом – которое он никогда-никогда не нарушит. Мисси – последняя, кто способна разочароваться в нём, но даже её отвратит то, что происходит у него внутри на самом деле. Но Доктор продолжает держать Мисси в объятиях, пока её затопляют чёрные воды, и это намного больнее: чувствовать то, что чувствует она. Он целует её. Мисси не верит сначала, что ещё не всё потеряно, но через мгновение торжествующе ликует: я знала! Её мысли так быстро открываются ему навстречу, что Доктор понимает: она не осознает, что происходит. Теперь он получил ответ: они не делали этого раньше. Мисси не делала этого раньше; не с одним из своих, земные жёны не в счёт. Они не должны были начинать, но остановиться, начав, будет ещё большей ошибкой. Не надо заниматься этим, если не любишь, а чувствуешь ядовитую смесь из самых отвратительных чувств, которые можно себе представить. Как он видит Мисси насквозь, так и она увидит его – и ей это не понравится. Доктор старается быть как можно нежнее. Мисси не виновата в том, что он допустил ошибку. Он целует её пальцы, которыми Мисси в ответ ласкает его лицо. Ему всего лишь хотелось продлить момент, когда его тело становится продолжением её тела. Мисси подставляет шею. Она сосредоточена на происходящем, в её мыслях – концентрированное удовольствие, обострённое его скоротечностью. Каждое его прикосновение отдаётся в Докторе, усиленное втрое. Мисси пока не понимает, что чего-то не хватает: что к ней не возвращается то, что чувствует он, потому что Доктор старательно удерживает свои мысли при себе. Делать это становится всё сложнее, ибо он нарочно лишает происходящее смысла и знает, что не прав. Понемногу он приоткрывается, позволяя тому, что внутри, просачиваться наружу. Он не хочет ранить Мисси. Если бы можно было обратить время вспять и сделать вид, что он всегда понимал её, что он всегда прощал, что не было никогда никакой ненависти и злости и что Мисси всегда была для него тем, чем она может быть: гением, другом, неотъемлемой частью его существа. Едва Мисси понимает, что происходит, она замирает. Это ложь, хочется крикнуть Доктору, не верь! Стоп, стоп. Не слушай! Невозможно предсказать, что с ней сделает правда. Затем он замечает, что Мисси всё ещё здесь и продолжает целовать его. Теперь она трогает его иначе: медленно, вдумчиво, точно пробуя каждое прикосновение на вкус. Она целует его ключицы, его плечи. Проводит руками по его спине, спускается ниже. Она словно удивляется, что её прикосновения могут вызывать в нём ответ. Каждое – маленькой открытие: тебе не всё равно; когда я рядом, тебе не всё равно; я задеваю тебя. Власть, которой она жаждала и о которой не знала. Я могу делать тебе больно. Я могу дарить тебе наслаждение. Я выбираю. Мисси тянется к его губам. Доктор отвечает.
Они лежат на полу в библиотеке. Мисси – придавив Доктора своим весом, обхватив руками и ногами. Она кладёт голову ему на грудь и улыбается. – Милый… – нараспев произносит она. Доктор гладит её волосы. Ему непривычен такой тон, но всё хорошее с чего-то начинается, правда? – М-м, – отвечает он. – Ты поможешь мне вернуть мою Тардис? Её забрали твои приятели из ЮНИТ. Доктор стонет и шлёпает себя по лбу. Некоторые вещи не меняются. Он утешает себя тем, что хоть что-то в этой новой незнакомой жизни будет по-старому.
Название: Вечное завтра, или Короткое приключение Восьмого Доктора Подарок: для isamai Оригинал: "The Eternal Tomorrow: An 8th Doctor ShortTrip" by That-Other-Doctor, разрешение на перевод получено Ссылка на оригинал:www.fanfiction.net/s/9759935/1/The-Eternal-Tomo... Размер: миди, 9 621 слово в оригинале Персонажи: Восьмой Доктор/Шарлотта «Чарли» Поллард, Дельгадо!Мастер, ОЖП Категория: гет Жанр: общее, приключения, драма Рейтинг: G Краткое содержание: Профессор Эмерсон – гениальный ученый. Она способна создать искусственную черную дыру. Она умна, изобретательна, скрупулезна… и не может существовать. Доктор знает историю назубок, и в ней нет места для профессора Эмерсон. Но кто-то пытается историю изменить… кто-то из прошлого Доктора. Кто-то, кто жаждет отмщения, любой ценой. Примечание:1. Переводчик хочет сразу попросить прощения у объекта подарка за маленькое несоответствие заказу. Но эта история того стоит, абсолютно.
«Не может жизнь по нашей воле течь, Мы, может статься, лучшего хотим, Но ход событий не предвосхитим». – Уильям Шекспир, «Гамлет».
"Путешествие во времени и пространстве в полицейской будке с случайно встретившимся пришельцем, который непостижимым образом умудряется быть очаровательным, загадочным, а в целом – совершенно сумасшедшим, не должно было превратиться в несколько часов лекций в душном зале", – мрачно думала Шарлотта Поллард. Теребя подол юбки, она глубоко и драматично вздохнула уже, по меньшей мере, в пятый раз. Люди, сидевшие в передних рядах, снова нервно дернулись и бросили в ее сторону раздраженные взгляды. Они устали не меньше нее, но Доктор оставался в блаженном неведении и не замечал недовольства Чарли. Даже метеоритный шторм или поющий квартет киберлюдей не смог бы вырвать его из этого мечтательного забытья. Она бросила на него взгляд. Вся эта техническая белиберда и научная тарабарщина не значили для нее ровным счетом ничего. Она давно уже перестала обращать внимание на длинные уравнения, усыпавшие доску, и не прислушивалась к женщине за кафедрой уже больше часа, несмотря на то, что голос той громогласно разносился над аудиторией. Однако Доктор был ею абсолютно очарован. Его тонко очерченное лицо светилось от удовольствия, яркие голубые глаза были широко распахнуты от удивления. Его длинные, орехового цвета волосы шевелились на висках, вздрагивая каждый раз, как включалось центральное отопление, но он этого даже не замечал. Его высокие скулы и восторженный вид напоминал Чарли одну из безымянных статуй времен Ренессанса, авторства Бернини. Доктор был необычайно красив, и никто не мог этого отрицать. Но какая-то часть Чарли, – часть, которая ей самой не нравилась, – считала его также самую малость пугающим. Он был воплощением противоречий. Юным, но в то же время неисчислимо старым. Мудрым, но, при настроении, абсолютно ребячливым. Миролюбивым, несмотря на то, что смерть и разрушение ходили за ним по пятам, неизбежные и несмываемые, как дурной запах. Его сердца были честны и отрыты, но самые глубокие мысли прятались за дымкой, за которую не могли проникнуть самые внимательные взгляды. Чарли понимала эту таинственность лучше, чем кто бы то ни было, но даже ее выбивала из колеи мысль о том, какая чудовищная буря назревала под этой нежной, открытой оболочкой. Маленькие пикантные секреты Чарли – это одно дело. Тайны Доктора – совсем другое. И она знала, что Доктор хранил больше тайн, чем могла вместить в себя даже пространственно трансцендентальная ТАРДИС. "Впрочем, глядя на него сейчас, так и не скажешь", – с удивлением думала она. – "Он словно мальчишка в кондитерской!" – Итак, искусственно созданная элементарная частица, обладающая стабильными квантовыми свойствами, – звенел над аудиторией глубокий, властный голос женщины, – при ускорении до 0,9, умноженном на десять в минус шестой степени, скорости света и столкновении с космическими лучами предельно высоких энергий в теории может приобрести свойства бесконечной массы, тем самым образовав точку сингулярности в ткани пространства и времени. Другими словами, стабильную черную дыру. Такой объект может не только обеспечить источник чистой энергии, но и, исходя из фактора растяжения времени Эйнштейна, замедлить время до такой степени, что вышеназванный источник станет бесконечным, неистощимым! Возможно, в далеком будущем технология манипулирования квантовыми частицами сможет быть использована для транспортировки и продвижения человечества в дальние части космоса для изучения миров, которые сейчас могут быть освещены лишь богатой фантазией Артура Ч. Кларка и Джина Родденберри. Благодарю за внимание. – Ох, ну и на том спасибо! – возопила Чарли. Доктор нетерпеливо махнул на нее рукой. – Я отвечу на любые вопросы у кафедры. Снаружи вас ждут закуски и освежающие напитки. Пожалуйста, следуйте за мистером Хантером... Публика зашевелилась. Почти все слушатели двинулись в дальний конец аудитории. Без сомнения, всех их манил соблазнительный аромат кофе и булочек. Чарли вскочила, стремясь поскорее присоединиться к ним, но Доктор уже кубарем несся вниз по ступенькам, набрав скорость, которую никому и никогда не стоило бы набирать на лестнице. Многозначительно вздохнув, Чарли усилием воли выкинула из головы булочки с изюмом и кофеин. Приподняв подол длинной юбки, она торопливо спустилась вслед за Доктором, держа в поле зрения фалды его сюртука цвета бутылочного стекла. Никто не подошел к кафедре с вопросами. Женщина в полном одиночестве собирала свои записи, не обращая ни малейшего внимания на толпу, покидающую аудиторию. Эта картина вызывала жалость, но отсутствие людей очевидно радовало Доктора. Он подошел вплотную к кафедре и прокашлялся. – Здравствуйте! Профессор Софи Эмерсон, я полагаю? Профессор отвлеклась от своих бумаг и взглянула на Доктора. Первое, что бросилось в глаза Чарли и что поразило ее больше всего, это то, что женщина была очень молода. На вид ей было чуть больше тридцати, практически как Доктору. Худая, атлетически сложенная, она возвышалась над Чарли, как уличный фонарь. В уголках ее необычно пронзительных зеленых глаз виднелись тонкие морщинки, а ниже залегали глубокие тени. Ее волосы, всклокоченные и пышные, как птичье гнездо, топорщились почти на всю ширину плеч. Она могла бы быть очень мила, если бы на ее свитере не было столько складок, или если бы она потрудилась утром причесаться. – Совершенно верно, – ответила она, и Чарли показалось, что она расслышала американский акцент, в который вплетался еще какой-то говор. Может быть, австралийский? В любом случае, голос ее был неожиданно глубоким и заставил волосы на затылке Чарли пошевелиться. – А кто вы, сэр? Доктор протянул ей руку. Профессор Эмерсон вежливо пожала ее. – Я Доктор. Какая честь наконец встретиться с вами, профессор. Она улыбнулась, подпав под его чары. – Здесь довольно мало докторов. Может, немного поконкретнее? – Эм... Доктор Боуман, – с запинкой проговорил повелитель времени. Чарли кашлянула, и он метнул в нее злой взгляд. Профессор Эмерсон рассмеялась. – Думаю, будет лучше просто Доктор! Ничего страшного. Обычные слушатели нечасто посещают мои лекции, и меня вряд ли может смутить такая ерунда, как ваше имя. Мне очень приятно, что вы находите мою презентацию хоть немного интересной! Боясь обидеть ее, Чарли не решилась ответить. – Напротив, профессор, она была невероятно увлекательной, – сказал Доктор. – Ваша теория управления квантовыми частицами значительно превосходит свое время. Ваша изобретательность заслуживает восхищения. Профессор Эмерсон была немного ошарашена такой чрезмерной хвалой. – Благодарю вас, Доктор. Это приятно слышать. Обычно меня называют сумасшедшей чудачкой. – Вы абсолютно точно не сумасшедшая. Даже больше, рискну предположить, что вы один из ведущих ученых двадцать первого века! Профессор Эмерсон покраснела... и брови Чарли сдвинулись еще плотнее. Только тут женщина, похоже, заметила спутницу Доктора. – А вы?.. Чарли без особого желания пожала протянутую ладонь. – Шарлотта Поллард. – Для друзей Чарли, – вставил Доктор. – «Шарлотта» вполне сойдет, – повторила она. – Вы похожи на студентку. Вы практикант Доктора? Чарли не имела ни малейшего понятия, что такое «практикант», но это слово звучало высокомерно и ей определенно не нравилось. – Я его подруга, – отозвалась она. Но энтузиазм профессора Эмерсон уже ничто не могло удержать. Возможно, она была гениальным исследователем, но, на взгляд Чарли, она совершенно не разбиралась в людях и их эмоциях. – И что вы думаете о моей презентации? "За исключением маминых уроков вышивания, это была самая унылая лекция из всех, что я, к своему огромному сожалению, слышала". – Неплохо, – ответила Чарли. – Очень... эм, подробно. Много уравнений. – Ну, вы же знаете, как говорил сэр Артур Эддингтон! "Нет, не знаю, но почему-то уверена, что вы меня просветите". – Он говорил, что основания и доказательства – это идол, перед которым настоящие математики истязают себя, – продолжила профессор Эмерсон. – Моя работа пока что находится в предварительной стадии, но мы с командой продвигаемся вперед. Теоретические расчеты подтвердились, но доказать применяемость создания стабильной черной дыры на практике будет намного сложнее. – Уверен, что это недолго будет вас сдерживать, – сказал Доктор с хитрой искоркой в глазах. Чарли внутренне застонала. Прежде чем Доктор скатится до своей плачевной привычки предсказывать будущее, она схватила его за руку и с притворной вежливостью проговорила: – Спасибо, что потратили на нас свое время, профессор, но нам правда пора идти. Доктор нахмурился. – Правда? И снова профессор Эмерсон не заметила ни сарказма Чарли, ни озадаченности Доктора. – Не буду вас больше задерживать. Может быть, мы сможем продолжить беседу, Доктор? Я дурно готовлю, но по четвергам в столовой факультета подают отличную куриную запеканку. Вы, конечно, тоже можете прийти, Шарлотта. Чарли была готова придумать любой предлог – вторжение далеков, разрывв во Временной Воронке, пропажа любимых башмаков Доктора – но повелитель времени ее опередил. – Договорились! В семь часов? – подмигнув, спросил он. – Отлично. До встречи. Последних слов Чарли уже не слышала. Она уже была на середине лестницы и цепко тащила Доктора за рукав. Она не слышала ничего, кроме мерного стука крови, прилившей к ушам.
Возвращаясь в свой кабинет и осыпая дорогу позади себя записками и документами, Софи Эмерсон пребывала в великолепном настроении. Она не только ни разу не сбилась на протяжении двухчасовой лекции, но и заинтересовала хоть кого-то! И не просто кого-то. А умного и крайне привлекательного человека. Его подруга казалась немного мрачной, но Софи предполагала, что девушка просто была скептически настроена. А скепсис, как бы ни было неприятно это признавать, был вполне обоснован, когда дело касалось ее исследований. – Здравствуйте, Никлас! – весело пропела она, обращаясь к своему напарнику, в глубокой задумчивости сгорбившемуся у ноутбука. Он не слышал, как она вошла, и определенно никогда не видел ее такой... сияющей. Доктор Никлас Херршер был родом из Мюнхена, но его имя было единственным намеком на немецкое происхождение владельца. Его акцент был скорее британским, а черты лица напоминали выходца с Пиренейского полуострова. Его глубокие темные глаза, казалось, всегда смотрели куда-то вдаль, пока их обладатель был погружен в глубокую и таинственную задумчивость. Словно в противовес неопрятной и невнимательной к себе Софии, доктор Херршер был всегда идеально ухожен и носил только лучшие костюмы-тройки. Между этими двумя партнерами не было ничего общего, и, как и все ученые, они уже порядком устали друг от друга, однако они неплохо ладили. Доктор Херршер был одним из немногих, кто увлекся работой профессора Эмерсон, и София знала, что без помощи напарника ее исследование никогда не продвинулось бы дальше теоретических записей. – У вас чудесное настроение, – заметил он, и тон его был сух, как качественный мартини. Он не отводил взгляда от сложных математических формул, бежавших по экрану его компьютера. – Так и есть, – София развернулась в своем крутящемся кресле. Она была очень легко возбудима для взрослого человека. – Мы привлекли внимание. Пронзительный взгляд Херршера наконец оторвался от монитора. – Неужели? Расскажите, профессор. – Сегодня на лекции о технике манипуляции квантовыми частицами было двое гражданских. Мужчина и девушка лет двадцати, не больше, скорее всего, его студентка. Она не выказала особого доверия проекту, но вот мужчина был очарован. Он выразил интерес к нашим будущим исследованиям. Вы понимаете, что это значит? Херршер смахнул с рукава невидимую пылинку. – Мы начнем получать письма от почитателей? Но София не заметила сарказма. – Может быть, но главным образом это означает финансирование! Он выглядел довольно обеспеченным: модный костюм, ухоженная прическа, джентельменские манеры. Наверняка у него есть деньги. И, что важнее, репутация! Мы наконец сможем заработать собственное имя. – С каких пор вы оцениваете заинтересованность других только по размеру кошелька? Профессор Эмерсон слегка покраснела. – Я... эм... пригласила его на ужин. Вроде того. Доктор Херршер изогнул бровь. – Неужели? Похоже, этот человек произвел на вас большое впечатление. Даже после нескольких лет нашего знакомства, мне казалось, что вы не имеете понятия... – Да-да-да, я вас поняла, – Софи нахмурилась. – Возможно, я надеюсь на слишком многое, но что-то было в этом человеке... он чем-то отличался от остальных. Он казался совершенно искренним. Да, он немного эксцентричен, но проект его явно заинтересовал. Словно он уже слышал о нем откуда-то и больше всего в жизни хотел увидеть, с чего все начиналось. Конечно, это невозможно. Софи не заметила, как доктор Херршер резко вскинул голову, как сузились его темные глаза. – Профессор, вы говорите о своего рода предвидении? – Похоже на то. Но, как я сказала, это невозможно. Я только сегодня днем представила теорию, и никто на всем белом свете не отважится сделать то же, что и мы. – Как он выглядел? Вспоминая, София начала разбирать свои записи. – Он был очень привлекателен, но, если честно, выглядел немного женственным. В детстве я ходила на фанатские съезды и знаю такой тип людей. Высокий, одет в костюм из зеленого вельвета. Ему бы жить в эпоху сериалов «Театральных шедевров»** Его подруга моложе, но тоже очень запоминающаяся. Невысокая, светловолосая и довольно эффектная. Повисла тишина. Затем доктор Херршер расхохотался. Его смех был до унизительного веселым и, на взгляд Софии, пренебрежительным. – О, моя дорогая профессор Эмерсон, – весело проговорил он. – А я-то думал, вы наткнулись на кого-то важного! София беспокойно взглянула на него. Ей не нравилось то, как на нее смотрел партнер. У Херршера всегда что-то крылось во взгляде, и на ее памяти он еще ни разу не смеялся. – Значит, вы знаете этого Доктора? – Ну, время покажет, не правда ли? – уклончиво ответил Херршер. Его глаза странно блеснули, и он продолжил: – Однако уже почти пять часов. Думаю, вам стоит подготовиться к вашей... эм, встрече? – Да, – София провела рукой по спутанному клубку своих кудрявых волос, взъерошив их еще больше. Собираясь уходить, она закинула сумку на плечо. Вид у нее был растерянный. – Да. Полагаю, что так. – Наслаждайтесь, – сказал вдогонку доктор Херршер, не вставая из-за стола. Софи не ответила. Дождавшись ухода напарницы, Херршер снова согнулся над клавиатурой и ввел несколько запутанных команд. Экран ноутбука потемнел, по нему быстро поползла цепочка кода. Она двигалась так быстро, что нормальный человек не смог бы за ней уследить. Код был немногим легче любой формулы квантовой механики и содержал символы, которые можно было встретить лишь в самых архаичных компьютерных программах. Через десять минут непрерывного печатания доктор Херршер остановился, глядя, как экран снова оживает, приобретая жуткий ядовито-зеленый цвет и отбрасывая пугающую тень на его величественное лицо. КОМПЕНСАТОР РАДИАЦИИ СИНХРОТРОНА ОТКЛЮЧЕН. УСКОРИТЕЛЬ ПОЛЯ ПЛАЗМЫ ОЖИДАЕТ КОМАНДНОГО СИГНАЛА. Херршер соединил подушечки пальцев, позволив себе коротко усмехнуться, и продолжил печатать...
– Готова, Чарли? Чарли опустила подписанную автором копию «Как важно быть честным». Она уютно свернулась в одном из мягких кожаных кресел ТАРДИС, и отнюдь не собиралась в ближайшее время менять свое местоположение. – А ты не собираешься переодеться? – спросила она. Доктор все еще был одет в свой викторианский костюм: сюртук, расшитый жилет и рубашку с широким крылатым воротником. Единственной переменой была украшавшая шейный платок булавка с бриллиантом. Маленький камушек, попав в свет ротора ТАРДИС, загорелся ярким синеватым огоньком. – Тебе не нравится? – Но ты всегда так одеваешься! – Этот костюм очень функционален! – запротестовал слегка задетый Доктор. – К тому же, ты тоже сегодня не эталон моды двадцать первого века! Лицо Чарли снова исчезло за книгой. – Мне надо подтянуть знание сатирической литературы, Доктор. Пожалуй, я останусь тут. Он задумчиво закусил губу. – Чарли? Ты в порядке? Ты сегодня весь день странно себя веде... – Я никуда не пойду. Доктор вздохнул. Он подошел к противоположному креслу и, убрав с него мусор – пустые чашки, старые рукописи, винтажнуюпластинку Джимми Хэндрикса – сел лицом к Чарли, уперев локти в колени, сцепив ладони и согнувшись почти пополам. Его голубые глаза, не отрываясь, буравили ее, и вскоре Чарли не выдержала и посмотрела на него поверх книги. – Что такое? – мягко спросил он. Чарли слабо улыбнулась. – Ничего. Просто не хочется становиться третьим лишним на вашем ужине. Уж лучше я выясню, как Джек получит руку Гвендолин, несмотря на все старания леди Брэкнелл. – Я, конечно, глубоко ценю интеллектуальный фарс дорогого Оскара, – сказал Доктор. – Но я думал, что ты порадуешься возможности встретиться с одним из самых гениальных ученых этого века. Разве не ради этого ты путешествуешь со мной? Чтобы побеждать великую иллюзию времени? Чтобы переживать свою историю? – Это не моя история, Доктор. Для меня профессор Эмерсон просто еще одна большая шишка, с которой ты уйдешь развлекаться. Доктор вздернул брови, пытаясь разгадать, что она имела в виду. Через мгновение на лице его отразилось понимание и легкое удивление, но Чарли держалась невозмутимо. – Ты об этом думала? – ошарашенно спросил Доктор. Чарли ощерилась. – Да, именно об этом. Доктор расхохотался. От смеха его согнуло пополам, и, в конце концов, он упал на пол. Чарли уже собиралась ударить его по голове его драгоценным экземпляром «интеллектуального фарса», но Доктор выдавил: – Ох, Чарли, Чарли, Чарли. Ты все не так поняла. – Ну что ж, – она шлепнула книгу себе на колени. – Я всего лишь человек. Может, ты во всем разберешься со своей ученой подружкой. Обсудишь все, как с интеллектуальной ровней. – Нет, я не это имел в виду! – воскликнул он. – Чарли, дело вовсе не в профессоре Эмерсон! Я так же влюблен в нее, как в тебя! Меня интересуют ее эксперименты в области стабильных квантовых сингулярностей! Точнее, эксперименты, которые в истории земной науки не существуют. Чарли развернулась к нему. Ее нахмуренное лицо изменилось. – Повтори-ка? – Софи Эмерсон в середине двадцать первого века была выдающимся астрофизиком. Она во всеуслышание поддерживала самые математически точные гипотезы в области теории квантового поля и теории струн, но ходили слухи, что она также занималась псевдонаучными исследованиями: параллельными вселенными, червоточинами, телепортацией. Говорят, она даже опубликовала статью в каком-то малоизвестном журнале, в которой описывала метод создания стабильной черной дыры с помощью контролируемого столкновения космических лучей предельно высоких энергий и локальных субатомных частиц, ускоренных до скорости света. – Откуда ты все это знаешь? – спросила Чарли прежде, чем успела себя остановить. "Глупый вопрос", – подумала она. – Статью написал мой старый друг, – торопливо объяснил Доктор. – Но это сейчас не важно. Важно другое: Софи даже в теории далеко перешагнула свое время, но ее гипотезы так и не были проверены на практике! Если быть точным, в ее лаборатории произошел несчастный случай, и ее работа была прекращена прежде, чем она успела что-либо доказать. Со временем ее невероятные идеи были забыты. Но сегодняшняя презентация показала, что теория манипуляции квантовыми частицами находится на экспериментальной стадии! А это значит... – Что кто-то вмешивается в историю Земли! – подхватила Чарли. – Ускоряет ее разработки в этих черных дырах-или-как-их-там. – Именно! – заговорщически улыбнулся Доктор. – А чтобы узнать, что происходит, из первых рук, лучше всего пойти на ужин с тем, с кого все началось. После приятного вечера человек готов простить кому угодно что угодно. Это сказал Оскар Уайлд. Так... ты идешь? Она вздохнула. – Наверное. – Замечательно! Смотри, я тут кое-что подобрал. Тебе пойдет. Он поднялся, бросил ей фиолетовое коктейльное платье и отошел в сторону. Чарли не знала, где Доктор мог его хранить, но оно в самом деле было очень красивым. Она искренне попыталась отвлечься на это новое приобретение из бездонного склада исторических костюмов ТАРДИС, но ей не мешало какое-ощущение, мысль, засевшая в голове. – Доктор? – Мм? – он не обернулся, увлеченно изучая что-то на мониторе сканера. Она несколько мгновений смотрела ему в спину, на орехового цвета волосы, волной спускавшиеся к воротнику. Он нестройно насвистывал себе под нос «Давным-давно, в сладкой дали». Его длинные пальцы плясали по консоли, словно пальцы пианиста – по клавишам. Я влюблен в нее не больше, чем в тебя! Чарли прикусила язык и промолчала. Она была Эдвардианской Искательницей Приключений, Гражданкой Вселенной, а не ревнивой школьницей. Сегодня она уже один раз выставила себя идиоткой. – Спасибо за платье. Доктор обернулся и одарил ее светлой улыбкой. – Пожалуйста, Чарли. Всегда рад. Будет весело! Поверь мне. Она свернула платье и, держа его под мышкой, скрылась в глубине ТАРДИС, чтобы переодеться. Она не хотела признаваться в этом даже себе – но то ли из ревности, то ли от врожденного чувства самосохранения ей что-то очень сильно не нравилось в этой Софи Эмерсон...
Снова оцарапав предплечье о торчащие из узких стенок металлические болты, Чарли застонала от боли. Вентиляционная труба была измазана недельным слоем сажи, усыпана трупиками жуков и какими-то вязкими ошметками, о природе которых она даже не хотела думать. В холодном, стылом пространстве было тяжело дышать. Облачка пыли попадали в нос, и каждое мгновение она рисковала чихнуть. Чудесное сиреневое платье и вечерний жакет были перемазаны серой грязью, светлые волосы мокрыми от пота плетями падали на глаза. В общем и целом, она была очень недовольна Доктором. Очень сильно. – Почему бы мне не поговорить с ней, пока ты ищешь лабораторию? – запротестовала она. – Потому что, – терпеливо пояснил он, – если она каким-то образом участвует в разрушительном воздействии на историю Земли, мое исчезновение будет выглядеть подозрительным, ты не согласна? Если пойдешь ты, мы рискуем не так сильно. – Откуда мне знать, куда идти? – Не волнуйся. Ее лаборатория должна быть недалеко. Это будет большая изолированная и охраняемая комната. Если исходить из ее предварительных расчетов и дизайна аппаратуры, внутри, в центре, должно быть большое круглое кольцо. Такой большой металлический пончик. Найдешь лабораторию – обыщи ее. – На предмет чего?! Я родом из другого столетия! Откуда мне знать, что искать? – Что-то, чему там не место. Что-то устаревшее... что не должно там быть. Доверься своим инстинктам, Чарли. – А почему я не могу подойти к лаборатории и постучаться в дверь, как нормальный вежливый человек? Доктор кивнул в сторону небольшой камеры, установленной в углу комнаты. – Это двадцать первый век, Чарли. Повсюду камеры наблюдения, никто не проходит незамеченным. Скрытность – лучшая отвага, а? – Чушь какая, – выдохнула Чарли. – Хорошо, хорошо, я согласна. По крайней мере, не придется слушать вашу научную чепуху или смотреть, как она флиртует. – Что? – Ничего, ухожу. – Кстати, Чарли! – Что? – повторила она. Доктор сглотнул комок в горле и тихо сказал: – Будь осторожна. – О, да, я осторожна, – проворчала Чарли. – Очень осторожно стараюсь не сломать себе шею! И, словно в наказание, она приподнялась на локтях и ударилась головой о низкий потолок трубы. Эхо разнесло звон, и Чарли на мгновение застыла от ужаса. Она не слышала ничего, кроме перепуганного биения собственного сердца и шипения вентиляции. Когда удушливый, сжимающий желудок страх прошел, она снова двинулась вперед. Почувствовав дуновение свежего воздуха, она свернула и вскоре оказалась у вентиляционной решетки. Сквозь щели она увидела огромное помещение, забитое электронным оборудованием, которое мерцало разными огнями, прямо как консоль ТАРДИС. Большинство машин было отключено, техника стояла тихо и молчаливо, но их количество не могло не вызвать благоговейного трепета в Шарлоте Поллард, родившейся в 1930-х годах. Решетка была такая старая и ржавая, что Чарли не стоило больших усилий сдвинуть ее – достаточно было лишь надавить плечом. Протиснувшись сквозь брешь, она поднялась на затекшие ноги. Платье и жакет были безнадежно испорчены. В глубине души Чарли гадала, зачем Доктор вообще заставил ее переодеваться. Однако почти сразу ее внимание привлекла открывшаяся ей безумная лаборатория. Спящие компьютеры, прозрачные вакуумные трубы, спутанные мотки кабелей окружали массивное металлическое кольцо. Эта конструкция стояла ровно в центре комнаты, и в самом деле походила на огромный железный пончик, – к вящему своему неудовольствию заметила Чарли. Эта картина вселяла страх. Техника была расставлена так явно с определенной целью, но Чарли ничего не могла разобрать в этой груде металла. Она не имела ни малейшего представления, как ей найти что-нибудь «странное» в помещении такого размера. – Ну, что ж, – прошептала она, обращаясь к самой себе. – Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Она сделала первый шаг в темноту лаборатории... ...и вдруг комнату залил яркий, ослепительный свет. Чарли вскинула руки, чтобы загородиться от него, но, казалось, этот свет проникал сквозь зажмуренные веки, отчего в глазах поплыли красные точки. Голова взорвалась оглушающей болью. – Так-так-так. Кто это у нас тут? Казалось, голос доносился отовсюду, отражаясь от гладких металлических стен. – Кто вы такой? – крикнула Чарли. – Всего лишь заинтересованная сторона, дорогая моя. Хотя вы и не тот беспечный дурак, которого я надеялся заманить в свою ловушку. – Беспечный дурак? Заманить? Погодите сек... – Где мисс Грант? Чарли нахмурилась. – Кто? – Неважно. Сейчас она не имеет значения. Очень скоро вы расскажете мне всю правду. Свет погас. Чарли закрыла лицо ладонями и потерла глаза, чувствуя, как головная боль медленно проходит. Как только к ней вернулось зрение, и она сумела наконец сфокусировать взгляд, кто-то вдруг схватил ее за воротник и вывернул руку ей за спину. – Эй, вы что... – начала было Чарли, но невидимый противник жестко встряхнул ее и сильнее надавил на руку. – К сожалению, время очень дорого, – проговорил у нее над ухом мягкий, почти мурлыкающий голос. – К тому же, ваше сотрудничество может избавить вас от многих неприятных ощущений. Итак... где Доктор? – Я не знаю... о ком вы говорите, – огрызнулась Чарли. Она вскрикнула, почувствовав, как рванули ее плечо. Острый разряд боли прошил всю ее руку до сжимавших ее ледяных стальных пальцев. – Я спрошу снова, дорогая моя, и в этот раз я ожидаю честного ответа. Где Доктор? Слезы навернулись у Чарли на глаза, рука горела, как раскаленный свинец, но она упорно молчала. Незнакомец сжал пальцы так сильно, что, казалось, они вот-вот пройдут сквозь ее кисть. – Ну что ж. Последствия будут на вашей совести. Его хватка ослабла, он потащил Чарли вглубь лаборатории. Не обращая внимания на боль в правом плече, она развернулась и впилась зубами в руку, державшую ее за воротник, почувствовав на языке железный привкус крови. Мужчина закричал от боли у нее над ухом, заставив поморщиться. Попытавшись вырваться из его хватки, она вдруг потеряла равновесие и упала на цементный пол. Удар вышиб у нее из легких остатки воздуха, и, прежде, чем она успела отползти в сторону, рука мужчины схватила ее за волосы и рывком подняла на ноги. Чарли закричала от ярости, негодования и боли, и мужчина развернул ее к себе лицом. На нее смотрели черные, как два жука, глаза, сверкавшие в темноте, как обсидиан. Чарли никогда не была особо религиозной, но на долю мгновения она подумала, что смотрит в глаза самого дьявола. Она побелела, как мел, дышать вдруг стало очень тяжело. – Ты скажешь мне, где Доктор, – спокойно сказал мужчина, словно они осуждали курс акций. – Нет, – выдавила Чарли сквозь сжатые зубы. Боль была невыносимой, но она не собиралась показывать ему свой страх. – Скажешь, – прорычал он. Его глаза словно превратились в бездонные чернильные озера, и она тонула в этих омутах черной крови. – Ты. Подчинишься. Мне! А затем его глаза острыми сверлами впились в ее разум. Чарли выдавила из себя последний долгий и измученный крик, задохнулась... и все стихло.
– Что интереснее всего, – пробормотал Доктор, набрав в рот глоток Даржилинга, – это то, как вы пытаетесь сдержать точку сингулярности, не дать ей расшириться. Широко известно, что ничто не может вырваться из гравитационной тяги черной дыры, если она начнет поглощать материю. И, все же, очевидно, вы нашли способ обойти эту проблему. Софи Эмерсон улыбнулась. – Все дело в равном противодействии, Доктор. С увеличением размера сигнулярности ее энтропийный распад растет в геометрической прогрессии. Мощная гравитационная тяга воздействует сама на себя, потому что спустя некоторое время черная дыра уже не находит достаточно материи для поглощения. И, согласно предварительным расчетам, первые произведенные черные дыры по размеру будут субатомными и должны будут очень быстро испаряться с выделением излучения Бекенштейна-Хокинга. Нам нечего бояться. – Зачастую люди, чрезмерно уверенные в себе, теряют опору под ногами. – Я понимаю вашу осторожность, – искренне сказала она. – И разделяю их, до определённых пределов. Черные дыры требуют серьезного отношения. Даже в лабораторных условиях существует опасность: если я или мой партнер слишком близко подойдем к горизонту событий искусственной черной дыры, сгенерированной с помощью кольцеобразного ускорителя частиц, мы уже не сможем выбраться из гравитационного колодца. – И выйдете за границу невозврата. Останетесь в пустоте, – прошептал Доктор. – Вы никогда не задумывались над тем, что находится по другую сторону черной дыры? – Как я и сказал, пустота, – на лице Доктора отразился страх. – Бесконечность. Вакуум. Профессор Эмерсон подумала, что знает, о чем он говорил. – Интересная мысль, не правда ли? – Скорее ужасающая. – Страх не противоположен открытию, Доктор. Напротив, последнее часто возникает в присутствии первого, – она отвела взгляд от своей тарелки с дымящейся запеканкой и посмотрела в окно. Ночь была непроглядно черной, но яркий свет ламп в столовой выхватывал за стеклом ворох падающих хрустальных снежинок. Они мерцали, как звезды на черном небосводе. – Но, все же, страх есть всегда. Страх перед неизвестным, страх потерять разум или силу духа. Черная дыра – величайшее во Вселенной воплощение страха. Что есть отсутствие всего? Как нам представить себе... ничто? Взгляд Доктора смотрел куда-то вдаль, сквозь снег. – Ничто – само по себе отсутствие понимания, какого бы то ни было смысла. Жизнь становится бессмысленной, реальность превращается в пародию. Никакая наука не способна объяснить полный пересмотр всех естественных законов природы. – Тогда вы понимаете, почему я пытаюсь это исправить? – твердо сказала профессор. – Страх вызывает слишком много проблем, слишком много мучений. В своем воображении я рисую новое будущее, где в жизни не будет ничего, чего стоило бы бояться, – лишь то, что нужно понять. – Это сказала Мари Кюри. – Именно. Доктор соединил кончики пальцев и пронзил ее пристальным взглядом голубых глаз. – У вас прочные основания, но, профессор, вы когда-нибудь думали о том, что ваша драгоценная технология манипуляции квантовыми частицами в будущем может быть использована как разрушительное оружие? Не все так честны, как вы. Софи мрачно кивнула. – Разумеется. Эта мысль часто не давала мне спать по ночам. Возможность создать искусственную черную дыру может послужить не только индустрии чистой энергии, но также стать основой для производства оружия, чья мощь будет разрушительнее, чем самая большая атомная бомба. Это настоящее оружие судного дня. Даже на экспериментальном уровне, если субатомные частицы разгонятся слишком быстро, или если пренебречь компенсаторами радиации синхротрона, стационарная сингулярность будет расти в геометрической прогрессии, минуя излучение Бекенштейна-Хокинга. Черная дыра поглотит всю Землю. – Тогда зачем рисковать уничтожением планеты, профессор? Неужели ваше научное наследие важнее? В ее быстром шепоте слышался отголосок обиды. – Конечно, нет! Вы думаете, я настолько самолюбива, чтобы проводить подобные эксперименты ради себя? За кого вы меня принимаете? Повелитель времени моргнул. – Я не хотел... – Не всё представляет собой угрозу, Доктор, – тихо продолжила профессор Эмерсон. – В этом мире достаточно зла и без таких людей, как вы, которые везде ищут себе врагов. Доктор промолчал. – Не уподобляйтесь остальным. Не ведите себя, как старый нервный бюрократ, который не видит ничего дальше своего пенсионного счета. И не стройте из себя героя, потому что среди нас нет Лекса Лютера. Не надо отрицать идею просто из долбаного пессимизма. Вы выше этого. Вы другой. Особенный. Я не плохой человек, так что не превращайте меня в какого-то безумного ученого, только потому что вам нужно что-то исправлять, или кого-то. Употребите ваш гениальный ум. И сделайте перерыв, хоть раз. Поверьте мне. Пожалуйста. Доктор молчал, гадая, понимала ли Софи все значение своих слов. Глядя на нее, он думал, что круги у нее под глазами казались сейчас немного темнее, морщинки в уголках – немного глубже. Она уже произносила эту речь, обращаясь к десяткам других людей. Но те ответили ей лишь смехом, урезали бюджет и задвинули на задворки научного сообщества. Доктор был первым за это долгое время, кто воспринял ее труд серьезно, и профессор Эмерсон отчаянно нуждалась в его поддержке. – Я вам верю, – сказал он. Она тяжело вздохнула. Голос ее дрожал, на губах играла слабая улыбка, но Доктор не видел в этой улыбке радости. – Вот так просто? – А этого мало? Она усмехнулась. – Вы и вправду особенный, Доктор. Неудивительно, что доктор Херршер запомнил вашу встречу. Доктор подавился чаем, выплеснув его на кристально чистую белоснежную блузку профессора Эмерсон. Весь его философский настрой улетучился. Она уже собиралась сказать ему несколько очень нелестных слов, но он выдавил: – Что вы сказали?! – Я сказала, какого ху... – Нет-нет-нет, до того. И следите за языком, – добавил Доктор. – Вы назвали имя... как его? – Доктор Никлас Херршер. Он помощник директора департамента и мой ассистент. Доктор побледнел. Его губы сжались в тонкую линию и посинели. Профессор Эмерсон проглотила подготовленную гневную тираду и беспокойно посмотрела на него. – Доктор, – медленно спросила она. – Что случилось? Что не так с доктором Херршером? – Чарли... Доктор вскочил, отбросив стул в сторону, и ринулся прочь из столовой. Бросив свой недоеденный ужин, профессор Эмерсон кинулась за ним. Ее стул покачнулся, и ей пришлось перепрыгнуть его, чтобы не споткнуться. Она не бегала почти десять лет, и, преследуя Доктора, с горечью оценила отсутствие физической подготовки. К тому моменту, когда она сумела подать голос, он уже завернул за угол и несся к главному входу. – Доктор! Что случилось? Услышав ее, Доктор резко остановился и развернулся вокруг своей оси. Профессор Эмерсон пришлось проехаться подошвами по полу, чтобы не столкнуться с ним. – Самый быстрый окольный путь к вашей лаборатории! – потребовал он. – Есть вход вне этого здания? Нам нужно избегать камер. Софи подозрительно нахмурилась. – В мою лабораторию? Зачем вам моя лаборатория? – Быстрее, быстрее. Запасная дверь. Где. Сейчас же. – С противоположной стороны комплекса, в секции 314. Можно срезать через внутренний двор. Но что вам... эй, подождите меня! Он уже бежал прочь, забыв о ней так же быстро, как и в первый раз, в столовой. Софи только мельком успела увидеть его лицо, и на нем было написано нечто очень пугающее. Она увидела тот же самый испуганный, загнанный взгляд, который был у Доктора, когда он говорил о пустоте, лежащей по другую сторону черной дыры. Какой-то странный, первобытный страх сдавил все ее внутренности, и профессор Эмерсон вдруг почувствовала, как ее наполняет необъяснимый ужас. – В жизни нет ничего, чего стоило бы бояться. Лишь то, что нужно понять, – повторила она, отчаянно желая, чтобы голос ее не звучал так, будто она пытается успокоить саму себя. По пятам следуя за Доктором, профессор вернулась к главным дверям столовой и нырнула в тишину ночи. Они перепрыгнули грязный тротуар, разбрасывая вокруг себя талый снег. Топот их шагов заглушала беззвучная тьма, а дыхание было не громче падающего снега. Доктор, похоже, отлично ориентировался. Осторожно избегая камер, он обежал вокруг столовой, и резко затормозил у неприметной серой двери. Вытащив звуковую отвертку из своих бездонных карманов, он направил ее на замок, вполголоса ругаясь на ужасную погоду. Профессор Эмерсон была не так грациозна. Стараясь не поскользнутся на мокрой снежной каше и не завалиться, она неловко взмахнула руками. Наконец, восстановив равновесие, она сжалась рядом с Доктором. Резкий порыв ветра ошпарил их обоих, и профессор Эмерсон вздрогнула. Со всей этой спешкой она забыла свое пальто. И пропуск. И ключи. – Я забыла... Ее низкий голос заставил Доктора подскочить. Он поспешно приложил ладонь к ее губам и прошептал: – Не могли бы вы говорить немного потише, пожалуйста? Она разжала его пальцы и хрипло повторила: – Я забыла ключи! – Неважно, – отвертка издала тихий жужжащий звук. Ее звуковой модулятор был направлен на замок. Профессор Эмерсон в изумлении уставилась на устройство. – Вы используете звуковые волны, чтобы оказывать физическое воздействие на штифт и поворотный механизм. – Да, – рассеянно отозвался Доктор. Профессор Эмерсон хотела узнать больше, но усилием воли отбросила свое научное любопытство. Проглотив сухой ответ Доктора, она заставила себя переключиться на более важный вопрос. – Доктор, что происходит? Скажите мне, пока я не решила вызвать охрану. Он обернулся. В почти непроглядной тьме его глаза сверкали, отражая снежные хлопья и пылая белоснежным огнем. – Вы ведь должны знать. Не так ли? Она выглядела оскорбленной. – Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите! – Надеюсь, что так, профессор. Поверьте. Потому что если нет, и хотя бы волос упадет с головы Чарли, – он снова повернулся к замку, но голос его оставался очень низким и угрожающим. – Я вас уничтожу. К своему удивлению, она не испытывала ни злости, ни страха. Скорее, она чувствовала себя оскорбленной этой угрозой. Доктор не имел над ней власти, и в глубине души она очень хотела высказать ему все, что думала на этот счет. Но, с другой стороны, она не была абсолютно слепой, когда дело касалось человеческих эмоций, и видела, что Доктор был чрезвычайно обеспокоен. Стресс был ее частым гостем, и, что бы сейчас ни происходило, Доктор был уверен, что его подруге что-то угрожало. – Доктор, я знаю, вы беспокоитесь, и, сказать по правде, начинаете беспокоить и меня. Просто скажите мне вот что, – спросила она. – Какое отношение все это имеет к Никласу Херршеру? Доктор испустил невеселый смешок, больше напоминавший собачий лай. – Вы учили немецкий, профессор? – Разумеется, я ведь физик! К тому же, Никлас немец. – Ну, тогда позвольте порекомендовать вам освежить свою память. Она фыркнула. – Простите? Доктор бросил на нее свирепый взгляд. – Что значит это имя? Херршер. Херршер. Что оно означает? – «Херршер» по-немецки «Правитель» или «Властелин», – раздраженно ответила она, хотя это ровным счетом ничего не объясняло. – Именно, – замок щелкнул, и дверь медленно отворилась навстречу темноте. Доктор продолжил шепотом: – «Правитель», «Властелин», «Монарх». А более общепризнанное, разговорное значение этого слова... – «Мастер», – донесся из тьмы громкий голос. – Ты, как всегда, догадлив, мой дорогой Доктор. Как отрадно видеть, что ты наконец все понял. В свет дверного проема ступил мужчина. Он был невысок ростом, но от него веяло силой и уверенностью, из-за которых он казался выше на три головы. Черный пиджак-неру и черные же широкие брюки превращали его в тень. В его аккуратно выбритой козлиной бородке виднелась седина, а в черных глазах-жуках мерцали огоньки, от которых выражение их становилось одновременно гениальным и безумным. В руках он держал компрессор материи. – Я просто чувствовал, что этот план подозрительно раздут и безвкусен, – проворчал Доктор. – Немного переборщил с именем, не удержался от самовосхваления, а? – Пожалуй, соглашусь с тобой. Но ты же знаешь, твои драгоценные люди ужасно бестолковы, никакого здравого смысла, – Мастер бросил быстрый взгляд на профессора Эмерсон. – Даже умнейшие из них. Профессор Эмерсон изумленно смотрела на него. – Никлас? Что происходит? – Это не ваш помощник, Софи, – у Доктора был извиняющийся вид. – Боюсь, он не настоящий Никлас Херршер, если такой человек вообще существовал. Это Мастер, дьявол во плоти, наслаждающийся хаосом и разрушением, криминальный гений, чье присутствие автоматически гарантирует страдания и смерти окружающих. – Ты мне льстишь, Доктор, – Мастер оглядел своего врага с головы до пят. – Ну и ну, а ты немного привел себя в порядок! И какая же у нас модель? Четвертая? Пятая? Ты бесцеремонно растрачиваешь свои жизни. – Восьмая. И не тебе говорить мне о расточении регенераций. Ты меняешь тела чаще, чем бригадир меняет бритвы. Мастер усмехнулся. – Твое прошлое, мое будущее. Прошло столько времени – а ничего не изменилось. Ты стал старше и, как некоторые бы сказали, мудрее, но все еще лезешь туда, куда не просят. Когда моя дорогая София сказала, что на ее лекции присутствовал мужчина в зеленом вельветовом костюме в сопровождении юной спутницы, я, вполне очевидно, ожидал увидеть твоего предшественника из... ах да, времен домашнего ареста. При упоминании своей спутницы Доктор ощерился. – Где она? Где Чарли? – Чарли? Вот как ее зовут? Джо, Чарли... такое ощущение, что твоя жалкая пародия на ТАРДИС служит прогулочным судном для школьниц... – Где она? – требовательно прорычал Доктор и сделал один угрожающий шаг к Мастеру. – Она помогает мне закончить исследования профессора Эмерсон, – беспечно ответил тот, не обращая внимания на гнев Доктора. Профессор Эмерсон отодвинула Доктора и вплотную подошла к Мастеру, нависнув над ним. – Не знаю, кто ты такой и во что ты играешь, – рявкнула она, – но если ты думаешь, что я позволю тебе похитить невинную девушку или использовать мой манипулятор во зло, тебя ждут серьезные проблемы. Эта ситуация Мастера определенно развлекала. – О, профессор, в этом проекте мы давно прошли точку невозврата. Только моему гениальному уму вы обязаны тем, что идея жалкого деклассированного временного замка вообще покинула дебри вашего примитивного человеческого разума. Не думаете же вы, что я выброшу труд многих лет из-за ваших угроз или ребяческой привычки Доктора вмешиваться не в свои дела? – Временной замок? – глупо повторила Софи. – А я не говорил? – Мастер нагло усмехнулся. – Ваша так называемая стабильная черная дыра неспособна обеспечить этот маленький мирок бесконечной энергией. Она не была для этого предназначена, и никогда не будет. Однако она создаст механизм, с помощью которого развернутся события, или серия событий, которые сделают его недоступным для перемещения во времени – нелинейного или линейного. Сингулярность, созданная с помощью столкновения субатомных частиц и космических лучей предельно высоких энергий, расширится и запрет этот мир по другую сторону горизонта событий. С точки зрения наружного наблюдателя, фактор растяжения времени замедлит время планеты Земля до предела. Завтра будет вечным, навсегда оставшись в ловушке временного замка. Но с точки зрения человеческой расы, Земля медленно и неумолимо будет поглощена дикой гравитационной мощью черной дыры, без следа стерта с лица Вселенной. И все это – благодаря вашим познаниям, профессор Эмерсон. Без вас у меня бы ничего не получилось. От осознания того, какую роль Никлас Херршер – Мастер – уготовил ее исследованиям, у Софи закружилась голова. Ее тяжелый труд будет использован с самой отвратительной и смертоносной целью. И что хуже всего... у него могло получиться. Доктор не мог найти в себе силы, чтобы злиться. Потеряв дар речи, он ошарашенно смотрел на Мастера. – Ты уничтожишь всех на этой планете, – в ужасе прошептал он. – Миллиарды жизней, бессчетные триллионы тех, кто еще не родился. В одно мгновение. Что может оправдать такое чудовищное, даже для тебя, преступление? Радостная улыбка Мастера поблекла, а глаза потемнели. – Тебя это расстроит. Мне этого достаточно! – Я тебя остановлю! – Не остановишь, пока она у меня. Мастер щелкнул пальцами. Фигура второго человека отделилась от тени. Профессор Эмерсон сразу же узнала сгорбленную, дрожащую Шарлотту. Ее светлые волосы торчали во все стороны, а правая рука плетью висела вдоль тела. На воротнике виднелись подозрительные алые пятна. Ее глаза были черными, безжизненными и смотрели на Доктора, словно на чужого. – Ч-Чарли? – спросил Доктор, чувствуя, как сжимаются сердца. Чарли изумленно повернулась к Мастеру. – Откуда он знает мое имя? Кто они такие? Мастер отечески положил руку на плечо Чарли и вдруг пугающе хорошо изобразил голос Доктора. – Этот человек – повелитель времени, злой отступник, о котором я тебе рассказывал, Чарли: Мастер. Я же говорил, что он что-то затевает! И смотри, профессор Эмерсон, должно быть, все это время ему помогала! – Что?! – воскликнула Софи. – Чарли, очнись! – велел Доктор. – Это он Мастер, а не я! Он тебя загипнотизировал! – Ты меня за идиотку принимаешь? – осекла его Чарли. Доктор захлопнул рот, словно ребенок, получивший затрещину. – Послушай его, Шарлотта! – взмолилась профессор Эмерсон. – Ты веришь не тому! – А вы! – Чарли с несдерживаемым гневом развернулась к ней. – Доктор вам верил! Он верил в вашу ложь, потому что считал вас гениальной, и вы ему нравились! Как вы можете наплевать на это? Доктор был ошарашен не меньше профессора Эмерсон. – Это неважно, Чарли, – мягко уверил ее Мастер и протянул ей свой TCE. – Веди их внутрь. Чарли с готовностью схватила оружие и ткнула его в спину профессора Эмерсон. Софи не знала, что оно делает, но подозревала, что ничего хорошего, если уж этот Мастер доверяет его своей последовательнице. Угрожая оружием, Чарли ввела их вглубь комнаты, но Доктор вдруг развернулся к свой подруге. – Чарли… разве Доктор, которого ты знаешь, попросил бы тебя угрожать кому-нибудь оружием? – Никогда, – отозвалась она. – Но я не побоюсь им воспользоваться. Я не позволю вам уничтожить мой дом! – Мастер уничтожит твой дом, если ты не будешь ему сопротивляться! – Твои попытки смехотворны и бесполезны, Доктор, – через плечо бросил Мастер. Он подвел их к центру лаборатории профессора Эмерсон, где стоял огромный ускоритель частиц. – С точки зрения твоей подруги, мы поменялись ролями. Я – это ты, а ты – это я. Вырваться из-под гипноза ей не дает верность тебе. Будь я таким же легкомысленным, как ты, я был бы тронут. – Ты используешь во зло веру Чарли в меня! – с горечью сказал Доктор. – Всего лишь использую подручные средства. Как, например, профессора Эмерсон, – Мастер подошел к своему ноутбуку и начал вводить команду к запуску. Доктор не мог вмешаться, пока у Чарли в руках был TCE. – Мы с тобой оба повелители времени, и оба знаем, что изменить временную линию не так просто. Чтобы исказить историю Земли, мне пришлось стать ее частью, использовать технологии людей, чтобы их же и уничтожить! Как там сказал твой любимый Шекспир? «Фортуна завершила круг» ? На лице Доктора отразилась боль. – Это только между нами, зачем тебе эта планета? Никакое разрушение не смягчит твои обиды. – Возможно, Доктор. Но мне определенно станет легче. Монитор вспыхнул, и из динамиков донесся электронный голос: ЗАПУСКАЕТСЯ УСКОРЕНИЕ ПОЛЯ ПЛАЗМЫ. ВНИМАНИЕ: КОМПЕНСАТОР РАДИАЦИИ СИНХРОТРОНА ОТКЛЮЧЕН. – Нет! – крикнула профессор Эмерсон. Ее глубокий голос дрожал. – Ты уничтожишь эту планету! Мастер рассмеялся. – Забавно, что все твои друзья-земляне имеют раздражающе предсказуемую манеру констатировать очевидное. Все экраны в комнате зажглись, ускоритель начал тихо гудеть. По мониторам побежали строчи с бесценными данными и расчетами, так быстро, что окаменевшая профессор Эмерсон уже не могла за ними уследить. Взгляд Доктора метался из стороны в сторону, от потолка к полу, лихорадочно ища выход. – Ускорение поля плазмы запущено и не отменится... Мисс Поллард благополучно вооружена... Думаю, мне пора уходить, – Мастер заблокировал компьютер и весело помахал рукой. А затем, просто на всякий случай, вонзил кулак в монитор. Стекло рассыпалось по столу, компьютер упал на пол грудой искореженного металла. К большому разочарованию Доктора, ускоритель продолжал работать. – Просто чтобы тебе не пришло в голову что-нибудь умное. – Каким образом? – огрызнулся Доктор. – Твой TCE Все еще у Чарли. – И я не собираюсь его у нее забирать. Какая жалость, мой дорогой Доктор, что у меня не будет возможности насладиться твоим окончательным унижением. Но я определенно не желаю оставаться поблизости от этой планеты, когда устройство достигнет критической мощности, и Земля превратится в большую космическую яму. Прощай, Доктор. Поверь, я не был рад встрече. – Взаимно, – пробормотал Доктор. – Профессор Эмерсон. Мисс Поллард... adieu. Мастер развернулся на каблуках и пересек лабораторию. Остановившись у шкафа, он позволил себе последнюю издевательскую усмешку и исчез внутри. Подняв ветер и издав гулкий механический скрежет, он и его ТАРДИС растворились в бездонном измерении Временной Воронки. Доктору осталось лишь издевательское эхо его смеха и возрастающее ощущение беспомощности. – Доктор... – прошептала Софи, стараясь, чтобы загипнотизированная Чарли не услышала ее сквозь шум ускорителя. Он придвинулся ближе. – Что? – У трансформатора есть предохранители, защищающие его от короткого замыкания, но на ускорителе смонтирован пульт ручного управления, с помощью которого можно взорвать микро-предохранители в ядре компьютера. Их уничтожение немедленно отключит всю систему. – До него можно добраться? – Я могу, – прошептала она. Доктор ухмыльнулся. – Великолепно. Даже проще, чем я ожидал. И почему я об этом не подумал? – Доктор? – Да? – Есть одна проблема. – Какая? – Компенсатор радиации синхротрона отключен. Если кто-нибудь подойдет к ускорителю частиц хотя бы на три фута – или избави бог прикоснется к нему – радиация его убьет. Улыбка Доктора погасла. – Значит, все же не так просто. Чарли пришлось кричать, чтобы ее голос был слышан за ревом ускорителя. – Эй, вы двое! Тихо! Доктор еще с вами не закончил. Профессор Эмерсон вздохнула. – Я очень сомневаюсь, что бы еще увидим этого злого человека, Шарлотта. По крайней мере, не в этой жизни. Цилиндрические трубы начинают светиться, – с отчаянием заметила Софи. В любую секунду частицы ускорятся, приближаясь к скорости света. Частицы обретут теоретические свойства бесконечной массы и превратятся в точку сингулярности, распложенную в стальном кубе в центре кольца. Потом новорожденная черная дыра вырастет и поглотит не только Доктора, Чарли и ее саму, но и всю планету Земля. И ничто ее не остановит. Ничто. – Доктор? – снова позвала профессор Эмерсон. – Да? Она не ответила, только повернулась и взглянула в его голубые, сверкающие, как алмазы, глаза. Схватив егоза плечи, она притянула его к себе и легко поцеловала в щеку. За их спинами Чарли издала возглас отвращения. Софи отстранилась настолько, чтобы они с Доктором стояли нос к носу, едва не соприкасаясь. Она улыбалась, но в ее глазах стояли слезы. – Спасибо, что поверили мне. И простите меня. Доктор был озадачен. – За что? – За то, то я вообще изобрела это проклятое устройство. За то, что доверилась Херршеру. За то, что из-за меня пострадала Чарли. За то, что думала, будто могу превозмочь страх. И... и простите меня за это. Профессор Эмерсон ударила его лоб в лоб, и Доктор отшатнулся назад, прямо на Чарли. Послышался испуганный крик, TCE со стуком выпал из рук Чарли. Пока она пыталась выпутаться из длинных рук и ног Доктора, профессор Эмерсон развернулась и ринулась к ускорителю. Когда она приблизилась, стена радиации едва не сбила ее с ног. Воздух дрожал от волн, полных смертоносных частиц, но она сжала зубы и рванулась сквозь барьер. Руки наткнулись на маленькую панель, и неописуемая боль прошила все ее тело. Словно ее нервы рвались на части, каждый атом распылялся, взрывался с мощностью миллиона крохотных атомных бомб. Сознание начало медленно и болезненно блекнуть, но она заставила себя вспомнить процедуру отключения. Панель резко вспыхнула, из нее вылетел сноп искр, предохранители взорвались, и ускорение остановилось. Профессор Софи Эмерсон успела последний раз удовлетворенно улыбнуться – и умерла рядом со своим величайшим изобретением. Лаборатория погрузилась в жуткую тишину. Доктор наконец пришел в себя и приподнялся, глядя на безжизненное тело профессора. Он молчал: горе сжимало горло. Чарли потрясла головой, пытаясь избавиться от головокружения, и села рядом с ним. Увидев погибшую женщину, она прижала ладонь ко рту. Слезы хлынули у нее из глаз. Сидя рядом с Доктором, она вдруг осознала весь ужасающий и опустошающий смысл произошедшего. Зеленые глаза профессора Эмерсон были пусты, слепы и бледны. Казалось, они смотрели вверх, сквозь потолок, в ночное небо, в неизведанные просторы космоса, которые им не суждено было увидеть. Чарли повернулась к Доктору. На ее лице было написано осуждение. – Ты знал, что это случится. Ты говорил, что в ее лаборатории произошел несчастный случай... что ее эксперимент так и не удался. Но ты не говорил, что она... что она... – Как я мог знать, что у истории Земли может быть такая цена? – тихо сказал Доктор, и в его словах слышался отголосок болезненной горечи. – Она мертва, Доктор. – Да. Она всхлипнула и горько сказала: – Это не должно было произойти. Ты же всех спасаешь. Всегда. Доктор посмотрел на Чарли с такой тоской, что ее сердце замерло. – Этого хватило, чтобы снять с тебя гипноз Мастера. – Да к черту гипноз! Софи мертва! – Я знаю, Чарли. Знаю. – Мы подвели ее, – она задохнулась собственными словами. – Мы должны делать мир лучше, всех спасать... всех... Докор притянул Чарли к себе и обнял, касаясь щекой соленых дорожек на ее лице. Она рыдала, прижавшись к ткани его рубашки, а он тихо гладил ее по волосам, крепко, почти отчаянно держа ее в объятиях. – Да, – тихо согласился он. – Мы подвели ее.
Название: Старый враг Подарок: для Gordon Gordon Форма: арт Размер: 800х600px Пейринг/Персонажи: Десятый Доктор|Симм!Мастер Категория: джен Жанр: приключения, экшн Рейтинг: PG-13 Примечание автора: AU - Доктор и Мастер путешествуют вместе Краткое содержание: непоседливые таймлорды попали в очередную переделку
Название: Вторые шансы Подарок: для galwayLion Размер: мини, 1 484 слова Пейринг/Персонажи: Двенадцатый, Клара Освальд Категория: (пре)гет Жанр: легкая-легкая драма, небольшой флафф, херт/комфорт и юмор Рейтинг: G Примечание автора: автор писал-писал фик, но потом случился рождественский спешл, и автора накрыло совершенно новым текстом. С Новым Годом и Рождеством!
- Кажется, я ушла босиком. Это была первая более-менее осмысленная фраза, которую Клара произнесла с тех пор, как переступила порог ТАРДИС. Однако весь эффект адекватности сошел на нет из-за того, что она все еще во все глаза пялилась на Доктора с такой степенью восхищения и обожания, что тот, кажется, задумался о состоянии ее душевного здоровья. Но что Клара могла с собой поделать? Она была абсолютно уверена, что больше никогда не будет сидеть внутри самого чудаковатого космического корабля на свете. И не увидит его капитана. На представление большего, то есть того, о чем сказал Доктор – «все время и пространство ждут тебя» – ее свихнувшееся с ума от счастья воображение было пока не в состоянии. - Мы можем вернуться. Наденешь домашние тапочки, – съехидничал Доктор. Конечно же он заметил, что она босая. Вот точно с нетерпением ждал, когда Клара сама обнаружит сей занимательный факт. А между прочим, первым протянул ей руку и поволок за собой на заснеженную улицу и в ТАРДИС. Хотя насчет последнего Клара была не уверена. Кажется, она даже обогнала на лестнице самого хозяина синей будки, еще и руками размахивала во все стороны, как ветряная мельница, не пропуская того вперед. Вот уж как не терпелось и не верилось в свое вновь обретенное счастье. - В пижаме, наверное, тоже очень удобно? – продолжал издеваться Доктор. – Сейчас приземлимся у твоего дома. И я даже не буду подгонять тебя и ворчать, как долго ты собираешься… - Нет! Ее голос прозвучал так резко и громко, что Доктор, собиравшийся отпустить еще какую-то колкость (не иначе, отыгрывался за минуты своей сентиментальности и душевных откровений перед тем, как они выскочили из дома Клары), замер с открытым ртом. Отзвуки ее голоса повисли между ними на пару мгновений. - Я не хочу домой, – Клара замотала головой. – Только не туда. Всего лишь несколько месяцев без всего этого, но теперь они кажутся вечностью, потому что тогда она жила со знанием, что это навсегда. Еще никогда в жизни не было так здорово понять, что ты ошибалась. И «здорово» – это самая легкая характеристика. Доктор закрыл рот. - Э…хм. Понятно. Окей. И куда же тогда мадемуазель желает направить свои босоногие ступни? - Куда угодно, – Клара лучезарно улыбнулась, надеясь, что показная веселость, которую она поспешно нацепила на лицо, проведет Доктора. – Я как никогда доверяю твоему выбору. А я действительно пойду переоденусь.
Своевольная ТАРДИС проложила совершенно новый путь до гардеробной, так что пришлось здорово поплутать. Прежде с Кларой это случалось совсем нечасто, только если ТАРДИС за что-то обижалась на нее, и последствия в виде брожения из коридора в коридор здорово злили. Но сейчас такое плутание было только кстати. Нужно было привести мысли в порядок и восстановить хотя бы тень душевного равновесия. Честно говоря, Клара с удовольствием осталась бы в халате. Нонсенс – всегда такая модная и переживающая за свой внешний вид, сейчас ей хотелось, чтобы пижама и халат укрыли ее с головой, как кокон. И это именно тогда, когда ей следовало бы после поспешного побега из дома рука об руку с невероятным таймлордом, бежать дальше, навстречу Вселенной и новым мирам. Ей же так не хватало всего этого. Прямо до смерти. Можно сказать, буквально… Может, эти мерзкие «сонные» крабы нападают и жрут мозги тех, кто пребывает в депрессии? И в качестве утешения дарят депрессирующему субъекту дрейф по волнам сна, в котором каждый видит именно то, чего ему не хватает. Какая-то неясная мысль начала формироваться у нее в мозгу… Кстати, в этот халатный кокон неплохо было бы заключить и Доктора. Им будет тепло и уютно вдвоем, и Доктор никуда не сможет от нее больше деться. Хотя, ему почти наверняка сразу станет скучно, и он изведет Клару своим старческим брюзжанием. Клара улыбнулась против воли и зарылась носом в махровые складки воротника. При воспоминании о прикосновении сухих пальцев Доктора, когда он протянул ей руку, чтобы увести из чертова дома, и жестких волосах, которые щекотали щеку, когда она что есть сил сжимала его в объятиях в санях Санты, становилось так радостно и хорошо, что… Клара вдруг выпрямилась, а потом встала с пола гардеробной, на котором она сидела с тех пор, как прошлась мимо вешалок и поняла, что сейчас ей совершенно не до выбора одежды.
А вдруг она все еще спит?
Клара похолодела. Вот какая мысль не давала ей покоя. Она начала мерить шагами комнату. Вдруг все это обрушившееся счастье – всего лишь сон, все те же галлюцинации от мерзкого краба на лице? И пока ее сознание пребывает в блаженстве, тело вот-вот готово умереть? Клара почувствовала, что вот-вот готова заплакать и с силой прижала ладони к глазам. Она никогда не сдавалась и всегда боролась за то, чтобы остаться живой и невредимой во время странствий с этим сумасшедшим инопланетянином, но сейчас… Клара подумала о том, что лучше уж умереть вот так, в компании этого сумасшедшего инопланетянина, который ей только снится, умереть счастливой, чем снова проснуться в пустой квартире, зная, что больше никогда не увидит его. Или увидит спустя шестьдесят два года, как случилось в последнем сне. Или он был предпоследним? Если все происходящее сейчас – такой же сон.
Клара прислушалась к ощущениям. Ей показалось, что у нее ноет висок.
Это логично. Сны, подаренные смертоносными крабами, воплощают желания, проекцию ностальгии по счастливому прошлому. И сейчас она видит именно то, о чем страдала на протяжении всего этого времени.
Доктор едва взглянул на нее, когда Клара вернулась. Она тихо села на ступеньку, не решаясь сказать хоть что-нибудь. Он повозился еще с кнопками и рычагами, а потом спросил: - Готова? Клара кивнула и вцепилась в поручень так, что побелели костяшки пальцев. Но ТАРДИС не двинулась с места. Вместо нее это сделал Доктор – подошел к Кларе и сел рядом. - Ты параноик, – просто сказал он. Клара вздрогнула и повернулась к нему. - Что? - Я разбудил тебя два часа и три минуты назад, и в гардеробной ты провела пятьдесят четыре минуты. - И? – ничего осмысленного ей в голову не пришло. - И то, что во сне таких подробностей тебе никто не сообщит, – сварливо ответил этот невозможный старик. Да не такой уж он и старик, в самом деле. Это она по привычке так думает, хотя давным-давно перестала сравнивать его с прошлым его…воплощением. А потом до Клары дошел смысл сказанного Доктором. - Ты помнишь, как попала сюда? Помнишь, что я сказал тебе, чтобы ты вернулась сюда без раздумий и разделила со мной эти скитания? И только попробуй ответить «долгая история», потому что я знаю, что ты все отлично помнишь, только из-за своей паранойи навоображала себе невесть что и забыла, как мыслить рационально и рассуждать логически. Клара безмолвно разглядывала его сердитое лицо с насупленными бровями и готовыми метать молнии глазами, чувствуя, как огромный валун с шумом и грохотом падает с ее впечатлительной и чувствительной души. Она только и смогла, что облегченно рассмеяться (и постараться сделать так, чтобы это не было похоже на истерический хохот сумасшедшего) и машинально упасть ему на грудь и сжать в объятиях. Наверняка опять кривится и изображает из себя застывшую каракатицу, которая не знает, что такое обнимашки. Но вопреки мыслям, она почувствовала прикосновение его руки. Доктор приобнял ее за плечи, а заодно и использовал ее макушку в качестве опоры, положив на нее подбородок. - Как ты понял, что я…я…думаю об этом? - Ты никак не отреагировала на то, что я вознамерился куда-то нас перенести. Обычно ты не соглашалась лететь и упиралась как баран, пока не узнавала о пункте назначения. Никаких сюрпризов с тобой, – укоряюще проворчал Доктор. – Ты скучная и унылая до невозможности, – торжественно подытожил он, заставив Клару снова расхохотаться. - А если серьезно? – снова пробормотала она куда-то в его пиджак, не в силах расцепить руки и перестать травмировать его столь вопиющим продолжительным нарушением личного пространства. Доктор ответил не сразу. - Я тоже думал об этом. На пару минут усомнился в реальности всего…этого. - Только, в отличие от меня, не потерял способность рассуждать здраво. - Еще чего не хватало. Двое истериков с унылыми рожами – это чересчур. - Ну уж так и унылыми. - Ну уж так и истериками! Хотя истерики – это по твоей части. Я спокоен в любой ситуации. Клара пихнула его в бок. Потом задумалась над тем, что услышала. - Ты так же боялся, что это все не по-настоящему? – тихо спросила она, чуть не спросив «что меня нет рядом». Доктор ничего не ответил, и она решила, что лимит откровений с его стороны на сегодня исчерпан. Она слишком многого хочет, и так уже услышала за пару часов предостаточно. Доктор, наконец, выпутался из ее объятий и заговорил, как ни в чем не бывало: - Итак? Куда мы все-таки направимся? Клара беззаботно пожала плечами и улыбнулась. - Все равно. Полностью полагаюсь на твой выбор. Доктор окинул ее подозрительным взглядом и протянул: - Все чудесатее и чудесатее… Ну что же, мисс Освальд, сами напросились! Тогда, раз уж у нас Рождество полным ходом идет, мы отправимся… Кларе показалось, что от предвкушения у нее захватывает дух и голова идет кругом. И в кои-то веки ей вовсе не хотелось хоть как-то это контролировать.
Название: Девиантное поведение Подарок: для esterka Размер: 1524 слова Пейринг/Персонажи: Девятый Доктор/Роза Тайлер Категория: гет Жанр: недорейтинговое PWP с элементами бессмысленной рефлексии Рейтинг: PG-13 Предупреждения: кроме отсутствия сюжета, никаких
За девятьсот лет своего существования он делал массу вещей, которых делать не следовало бы. Пробовал на вкус все, что попало, лез туда, откуда нормальные люди уносили ноги. Но что бы он ни натворил в прошлом и будущем, это точно была самая-самая глупая вещь, которую только можно было бы придумать. Глупее даже, чем выступить безоружным против целой армии или засунуть пальцы в розетку, стоя на мокром полу. Ошибка века – позволить себе прижать Розу к стене. Катастрофа – лизнуть ее в шею. Даже в мыслях звучит отвратительно пошло. Лучше бы он лизнул серную кислоту. Вообще-то во всем виновата ТАРДИС. Доктор просто хотел обнять Розу. Разве это плохой или преступный повод, когда полчаса назад он чуть не потерял ее в очередной раз? ТАРДИС решила, что это хороший повод для знатной тряски. Он мысленно посылает предательницу ко всем галлифрейским чертям, но в ее мерном гудении не слышно ни капли раскаяния. – Доктор, мы так и будем стоять? Он смотрит, как напрягаются мышцы на ее шее, и делает глубокий вдох. Это не аромат лесных цветов или дорогого парфюма. Остатки дешевой туалетной воды, пыль, пот, копоть и жизнь. Жизнь, которая в очередной раз была на волоске. То, что в совокупности со множеством почти потерь заставило совершить этот идиотский поступок. Он медленно поднимает голову, стараясь смотреть куда угодно, но только не в глаза. «Куда угодно» оказывается еще хуже – то губы, то грудь. Причем первые кажутся призывно приоткрытыми, а вторая взволнованно вздымающейся. Если бы он был человеком, его бы назвали озабоченным. Взгляд спускается еще ниже и натыкается на его собственные руки, покоящиеся на обнаженной полоске кожи между джинсами и майкой. Но он не человек. У него нет и половины тех потребностей, которые есть у человека. Уж точно не потребность в сексе. Руки не согласны и сами начинают осторожно тянуть белую ткань вверх. По миллиметру. Он не раздевает, он изучает. У него есть потребность в Розе. Она часто дышит. Он слышит это. Он видит это. Он чувствует это неприлично остро. Еще он чувствует непреодолимую потребность прикоснуться, сжать, поцеловать. Что угодно – губы, руки, плечи, оголенный живот. Все подряд, все сразу. Он обнимает ее как можно крепче, прижимаясь всем телом, закапываясь лицом в волосы. В ней столько энергии, что это действует на него, как на простого человека алкоголь. Источник жизни. Старики любят такие сказки, обещающие вечную молодость. Она не сказка, но ее он тоже любит. За столько лет учишься разбираться и признаваться. Девятьсот и девятнадцать. Окажись сейчас здесь Джекки, одной пощечиной не обошлось бы. Он почти решает, что это следует прекратить, когда Роза, изловчившись, целует его. Как минимум одно из сердец пропускает удар от неожиданности. Другое колотится невероятно быстро. Хотя Доктор не уверен, что это биение именно его сердца – Роза слишком близко. Ему бы хотелось сейчас оказаться еще ближе. Это точно нужно прекратить. Он отстраняет ее от себя. Белая майка нехотя сползает вниз и останавливается на середине пупка. – Прости, это была не лучшая идея. Он пятится назад, думая, что все теперь стало просто чудовищно сложно и… Додумать мысль не позволяют руки Розы, намертво вцепившиеся в края куртки. – Припарковать ТАРДИС посреди людной площади в пятнадцатом веке – бесспорно. Но это одна из лучших твоих идей. Посмотри на меня, Доктор. Ему очень не хочется это делать, просто чудовищно не хочется. Розе девятнадцать и ее могут оправдать гормоны. И он не знает, что сделает. Что сможет оправдать его? Он нехотя поднимает голову, осознавая, что совершает ошибку номер два. И тут же делает третью, хватая Розу и припирая к стенке так, что приходится смотреть на нее снизу вверх. В первое мгновение она испуганно вскрикивает, а затем начинает смеяться. Зрачки у нее расширены до предела. – Все это абсолютно неправильно и неразумно! – на всякий случай напоминает Доктор. Вместо ответа Роза обхватывает его ногами за талию и стягивает свою чертову майку. Кто-то бы точно назвал его извращенцем, возможно, даже он сам. Он напоминает себе об этом ради приличия, в исступлении начиная целовать живот Розы. Ее реакция от приличий далека – и напоминания оказываются чем-то несущественным. Это в любом случае не кончится ничем хорошим. При самом лучшем раскладе он просто переживет ее. Она просовывает руку под ворот свитера – и это обстоятельство тоже становится незначительным. В конце концов, это просто эгоистично с его стороны. Через минуту каким-то образом уже он оказывается припертым к стенке – и понятие эгоизма явно нуждается в серьезной корректировке. Он даже успевает подумать, что так же в корректировке нуждается и его мозг, затем мысли заканчиваются – перегретая система отключается, оставив все во власти примитивных технологий. Базовых инстинктов, которые люди называют животными. Он всегда считал их человеческими. Только уже совершенно неясно, кто здесь человек и кому это нужно больше. Потому что необыкновенно приятно скользить ладонями по обнаженной коже и чувствовать каждую родинку, попадающуюся на пути. И есть что-то неприличное в напоминании себе потом рассмотреть их все. Потому что руки Розы явно вознамерились проверить его куртку на прочность. Потому что он всегда считал, что находится над всем этим, а сейчас слово «над» приходит в голову только в неприличном контексте. Потому что он точно знает, что в голове у Розы сейчас тоже рой мыслей. Слишком девчачьих и слишком человеческих, но все равно таких же мыслей. Но она не собирается помогать, а только подталкивает его прямо к пропасти. И себя тоже. Не существует инстинкта самоуничтожения, но в некоторых ситуациях Доктор думает, что его стоило бы выдумать. В таких, как эта, например. Он мягко отпускает ее и делает шаг назад. Это требует усилий воли и просто усилий. Когда ноги касаются пола, Роза тяжело стонет, а затем смотрит на него с долей разочарования. Он тоже смотрит на нее, просто смотрит. Сейчас самый подходящий момент, чтобы остановиться. То есть не самый, но точно последний из них. Этот танец подвел их к самом краю. И здесь даже не нужно перечислять все «потому что». Достаточно того, что это просто неразумно. Он берет ее за руку и тащит за собой вглубь ТАРДИС. Разумные вещи не его конек. И вдвоем прыгать не так страшно.
Это все еще кажется отчасти неправдоподобным, когда они добираются до спальни. Случайной спальни, в которую их любезно привела ТАРДИС. Доктор думает, что его корабль со странностями и именно поэтому они так отлично ладили последние четыреста лет. Он любит свой корабль. Роза целует его, а затем смеется. Это совершенно нелепо и очаровательно. Ему нравится смотреть и скользить пальцами по ее спине, пересчитывая позвонки. Доктор сбивается со счета, когда Роза настойчиво тянет с него свитер. Он поддается с тем, чтобы как можно скорее начать отсчет заново. Роза вновь «запрыгивает» на него, уже привычно обхватывая руками и ногами, после чего становится понятно, что арифметику на сегодня придется отложить. Он целует ее и почему-то думает о бронзе по гимнастике. И почему-то ассоциации возникают далекие от приличия. Он напоминает себе при случае устыдиться, а пока… Пока можно осуществить недавнее желание целовать. И он целует. Целует все, до чего можно дотянуться. И хочет больше, поэтому… Избавляясь от остатков одежды, они оказываются в постели. Его пальцы срастаются с ее невероятно горячей кожей. Человеческая температура тела выше, чем у него, и это самое малое их различие, но все же… Роза так охотно и с такой силой отвечает, что ему кажется, что это его прикосновения следуют за ее реакциями, а не наоборот. Ее сердце колотится часто-часто. Всего одно, но способное вместить вселенную. Способное вместить его. Он задерживает руку на ее груди и практически может почувствовать его в своей ладони. Она хватает его за плечи и в этом жесте столько искренности и доверия, что на мгновение захватывает дух. Она целует его в угол рта и это выглядит почти целомудренно. Если забыть обо всех остальных нецеломудренных вещах, которые они сейчас делают. Он скользит рукой вдоль туловища, затем по бедру, затем под колено и резко притягивает ее к себе. Оказывается, нежность в самом чистейшем виде способна сочетаться с вожделением просто превосходно. Так же превосходно как сочетаются они. Как друзья, как компаньоны, как… Роза вскрикивает, и он удивленно замирает. И начинает двигаться быстрее, почувствовав, как она нетерпеливо ерзает. По силе ощущений это напоминает гонку на выживание, за исключением части про выживание. От переизбытка чувств ведь еще никто не умирал. Кажется. Роза все время улыбается, это почему-то заставляет его нервничать. Ему очень не хочется стать однажды причиной, по которой улыбка исчезнет. Он очень постарается. Она напрягается как струна, а потом обмякает, превратившись в тряпичную куклу. С закрытыми глазами и светящимся от счастья лицом. Он с интересом всматривается в это выражение одно бесконечно долгое мгновение, а затем падает рядом. Некоторое время они просто лежат. В итоге первой подает голос Роза. – Геронтофилия, – говорит она. Доктору требуется несколько секунд, чтобы вновь стать способным воспринимать человеческую речь. – Что? – Геронтофилия. Сексуальное влечение к лицам старшего возраста. Он молчит. – И ксенофилия, – добавляет она, подумав. Он чувствует рядом с собой возню, и через миг лицо Розы перекрывает ему обзор потолка. – Некоторые сочли бы меня извращенкой. Он не может сдержать улыбку и обхватывает ее лицо ладонями. У нее спутанные волосы, припухшие губы и крайне решительный вид. – Ну, мы всегда можем наведаться к старине Зигмунду, – дразнит он. – И тебя вылечат. Роза делает вид, что обиделась и толкает его в грудь. И, кажется, этот толчок разрывает невидимую струну напряжения внутри. После непродолжительной борьбы Доктор тянет Розу ближе, и она охотно устраивается у него под боком. Это совершенно естественно и не вызывает внутреннего протеста. Лучшее, что можно сделать в непонятной ситуации – это послать к черту непонятную ситуацию. В конце концов, кто установил границы нормальности? Так он и поступает.
Название: Немного о рождественских традициях Подарок: для Dr.Dunkelgrau Размер: 1335 слов Персонажи: Двенадцатый Доктор, Гомес!Мастер, Клара Освальд Рейтинг: G Жанр: юмор Краткое содержание: Мисси хочет понять, почему Доктору так нравятся люди
Космос был тихим, спокойным и умиротворяющим. Доктор сидел на крыше ТАРДИС и, закрыв глаза, слушал едва слышный далекий гул звезд. Здесь, почти на самом краю Вселенной, его никто не мог побеспокоить — не было людей, инопланетян, разумных зверей, которых нужно было спасти. Никаких далеков, военных и навязчивых объятий.
Телефон ТАРДИС зазвонил. Доктор сделал вид, что ничего не слышит. Телефон замолк и через пару секунд зазвонил снова. Доктор чертыхнулся, свесился с края ТАРДИС и потянулся за трубкой.
— Не сомневаюсь, — проворчал Доктор и полез в ТАРДИС, вряд ли Кейт позвонила бы ради того, чтобы просто поболтать.
— Мастер вернулся. Я послала оперативный отряд, но ты же понимаешь…
— Что?! — он быстро ввел координаты, схватился за панель и дернул рычаг. — Отзови своих людей сейчас же! Или ты хочешь бойню на Рождество? Отличный подарок Земле, Кейт Стюарт!
— Прилетай и посмотри сам.
Кейт повесила трубку. Доктор начал считать секунды до приземления, надеясь на две вещи, — что Мастер не решил подарить ему Вселенную на Рождество и что это все еще она.
***
ТАРДИС материализовалась посреди лондонской площади. Доктор приоткрыл дверь, осторожно выглянул наружу и осмотрелся. С каждой регенерацией Мастер придумывал все новые способы развлечься, и Доктор заранее готовился ко всему.
Но все было в порядке. Мимо проходили люди, обвешанные пакетами с подарками, с неба падал снег, переодетый Сантой подросток пытался спилить замок чьего-то велосипеда, а на крыше магазина сидел боец ЮНИТа. Доктор вопросительно посмотрел на него, и ему ответили многозначительным тычком дулом винтовки куда-то вниз — Мисси была внутри.
В торговом зале был погром: везде валялись вешалки с одеждой, загнанные девочки-консультанты пытались убираться, а покупатели незаметно сползались к выходу. Посреди этого хаоса с видом снизошедшей до простых смертных королевы стояла Мисси.
— Ну же, мальчики, — она приложила к себе длинное алое платье и обернулась к неловко целящимся в нее оперативникам ЮНИТа, — как вам?
Мальчики увидели в дверях Доктора, посмотрели на него с нескрываемой мольбой во взглядах и начали осторожно отходить.
— Красный цвет, чтобы спрятать кровь? — поинтересовался Доктор, переводя все внимание на себя.
— О, милый! Ты рано, — Мисси подскочила к нему, чмокнула в нос, испачкав помадой. — Нет же, ты ничего не понимаешь в стиле! Пары должны носить перекликающуюся друг с другом одежду. И раз ты так бессовестно украл дизайн моего замечательного пальто с красной подкладкой, то мне просто необходимо алое платье!
— Я ничего не крал! — рявкнул Доктор и попытался отобрать у нее платье. Мисси не позволила, и тогда он схватил ее за локоть и потащил к выходу, оставляя ЮНИТу прерогативу разбираться со всем бардаком.
— Не кричи так, это неприлично, — пожурила его Мисси. — И не дуйся, сегодня Рождество. Мы будем отмечать!
— Что? — тупо переспросил Доктор, надеясь, что ему послышалось.
— Раз-два, критическая ошибка, требуется перезагрузка системы? — Мисси помахала рукой, ловя самый обычный кэб, запихнула туда Доктора и села рядом. — Мы с тобой собираемся отпраздновать Рождество, как самые обычные люди. Ты же хотел, чтобы я оценила твое дорогое человечество. Я даже сделала рождественский пудинг!
Доктор представил Мисси, покупающей продукты в самом обычном супермаркете, но воображение отказало ему. Это было так же ужасно, как и распевающий рождественский гимн далек. Оставалось надеяться, что раз Кейт не позвала его раньше, то все прошло без непредвиденных жертв и разрушений.
— Остановите у второго дома справа, по-жа-луй-ста, — нараспев произнесла Мисси приторно-сладким голосом. Переодетый в кэбмена боец ЮНИТа пришел в ужас от подобного тона, вжал педаль тормоза и попытался слиться с обивкой салона.
— В понятие «как обычные люди» входит пункт «не пугать других ради развлечения», — аккуратно уточнил Доктор, вылезая из машины.
Мисси вышла на улицу, задумчиво посмотрела на кэб, перевела взгляд на Доктора, снова посмотрела на кэб, обошла его, распахнула водительскую дверь и торжественно произнесла:
— Счастливого Рождества! В этом году ты был хорошим мальчиком… Или нет? — она замолчала, хлопнула по плечу притихшего водителя и захлопнула дверь. — Не важно, это все равно слова какого-то старикана. Я ведь не похожа на старикана, Доктор?
— Ты женщина, — зачем-то уточнил Доктор.
Мисси посмотрела на него как на идиота.
— Никогда не делай комплименты, — она схватила его за рукав и потащила к дому, — никому.
Доктор мечтательно подумал о пустом и тихом космосе. И о прежних регенерациях Мастера, которые можно было хотя бы взять за грудки и встряхнуть. Что делать с этой ужасающе прекрасной женщиной, он не знал.
***
Они поднялись на несколько этажей вверх, и Мисси позвонила в дверь. Никто не откликнулся. Мисси позвонила еще раз. Когда это снова не сработало, она громко заявила:
— Открой дверь любимой тете! Ты что, не хочешь встретить Рождество в тихом семейном кругу?
— Откуда у тебя родственники? — удивился Доктор, отвлекаясь от созерцания подозрительно знакомого дома.
Конечно, он не часто входил куда-то через дверь, но это не отменяло того, что некоторые места ему удавалось запомнить. И даже со всех сторон.
— Я фея-крестная! — Мисси кокетливо поправила юбку, опустив глаза в пол. — Но если эта девчонка не откроет, то придется кого-то убить. И тогда ты расстроишься. А я расстроюсь еще больше. И тогда ты…
Дверь открылась. На пороге, одетая в голубой халат и белые пушистые тапочки, стояла Клара.
— Что? — она смерила мрачным взглядом Доктора, и тот сразу же вспомнил о множестве неотложных дел и почти сделал шаг назад, но Мисси наступила ему каблуком на ботинок.
Клара подозрительно посмотрела на нее и осторожно кивнула.
— О, отлично. К утру отойдет. Подарки ведь принято разворачивать рождественским утром? Как раз успеет! — Мисси отодвинула Клару, сунула ей в руки платье и прошла вглубь квартиры.
— Кто? — рискнул спросить Доктор, удостоверившись, что Клара не собирается его убивать.
— Дэнни, — она втащила несопротивляющегося Доктора внутрь, прижала его к стене и поинтересовалась, — какого черта?
— Но он же…
— Относительно жив, размораживается в ванне, — Клара ткнула его пальцем в грудь и самым учительским тоном из всех возможных отчеканила, — какого черта сначала ты оставляешь меня одну, пропадаешь на полгода, а как-то утром ко мне заваливается твоя психованная подружка с огромной глыбой льда, огромной елкой и пудингом? И говорит, что собирается праздновать Рождество у меня дома!
— Она мне не подружка! — возмутился Доктор.
Клара выразительно посмотрела на него.
— И это все, что заинтересовало тебя в моих словах?
— Еще пудинг…
— Доктор!
Мисси вышла из комнаты, оценила представшую перед глазами композицию, отцепила Клару от Доктора и отобрала у нее платье.
— Это первый и последний раз, дорогуша. Не лапай моего бойфренда.
— Я не твой бойфренд!
— Хватит! — проорала Клара, протискиваясь между ними. — Доктор, давай просто… просто отметим это Рождество, хорошо? Вместе с твоей… в общем… подругой.
— Замечательное предложение! — Мисси потрепала Клару по щеке, как хорошую собачку. — Сейчас я переоденусь, и мы сядем за стол. Я сделала пудинг! Доктор, ты просто обязан попробовать.
— Не хочу. Ничего. Знать, — заявила Клара и ушла в ванну. Размороженный Дэнни Пинк был для нее уже почти родным.
Доктор поплелся в комнату и почти сразу же уткнулся в огромную елку, вылезающую в проход. Он обошел ее, удивляясь такому широкому стволу, и с опаской покосился на накрытый стол.
— Пудинг! — пропела Мисси, каким-то образом успевшая не только переодеться, но и сменить макияж в тон платью. Доктор тупо посмотрел на подвязку чулка, выглядывающую из слишком откровенного разреза на бедре, и решил просто ничего не говорить. — Садись-садись! Я Мисси, и сегодня я буду за тобой ухаживать!
— А как же Клара?
— О, девочка всю ночь просидит со своим принцем, — Мисси безмятежно взмахнула ножом и принялась резать пудинг. — Ты знаешь, что, согласно рождественской традиции, в пудинг запекают зерно боба, кольцо, монету и пуговицу? И только кольцо подходит нам с тобой. Какая глупость, правда? Поэтому я придумала свою традицию. Кольца! Много колец в пудинге. Гениально, да?
— А главное, невозможно проиграть. Прямо как ты любишь, — кивнул Доктор, высчитывая примерную плотность колец на один квадратный пудинг с учетом страсти Мастера ко всяческим преувеличениям.
— Ты еще не знаешь, какой капкан я сделала, чтобы поймать Санту! Он задолжал нам с тобой столько подарков, ты только вдумайся в их количество!
— Плохим детям Санта дарит угольки.
Мисси задумалась, что-то высчитала в уме и поинтересовалась:
— А ТАРДИС будет работать на угле?
Доктор с тоской покосился на мигающие вокруг елки гирлянды и решил, что его желанием на следующую регенерацию будет что-то деревянное, — чтобы стоять в лесу и ни о чем не думать. Елка обреченно моргнула синим глазом в ответ. Ей хотелось уничтожать далеков и видеть рождение звезд.
Название: Чибилорды Подарок: для coco_palm Пейринг/Персонаж: Пятый Доктор | Эйнли-Мастер Форма: крафт Примечание Мастер почти каноничный котик, а Пятый просто Пятый.
